Татьяна Михаль - Брак по принуждению, или Расплата за грехи отца

Я стиснул зубы в приступе гнева.

– Немедленно иди и смой этот цыганский раскрас с лица! Распусти волосы и переоденься в нормальное платье!

– Ты сам купил это платье, – парировала она.

– Ты не показалась мне в нём, когда мерила! Сказала, что подошло и всё! Да это даже не платье, а сигнальная тряпка для озабоченных мужиков!

– Слушай, ты купил мне свадебное платье и это, – сказала она тоном рассерженной кошки. При этом её глаза сверкнули жидким золотом, заставляя смотреть и смотреть в них как в озёра. Кристина была прекрасна в гневе и в своём развратном образе. Но видеть её такую я не позволю ни одному мужику!

– У меня больше нет нарядов! Они все остались дома. Ты же не удосужился позволить мне попрощаться с сёстрами и собрать свои вещи!

– Не выставляй меня чудовищем! – разозлился я. – Сейчас принесу тебе тряпки поприличней! Одна бывшая оставила пару платьев…

– У тебя что, мозги в пластилине увязли? – зашипела она и сжала рука в кулаки. – Я лучше голой пойду или в этом прекрасном платье, но не надену шмотки твоих шлюх!

Зловоние сладких духов, чуть-чуть развеялось, в результате чего некоторое количество кислорода поступило в мой мозг, вернув способность рассуждать.

– Значит так, дорогуша. Быстро развернулась и бодро пошла, смывать с себя макияж и запах этих отвратных духов. И наденешь ты то платье, на какое я укажу. Усекла?

– Иди на хер! – рявкнула она.

Ну, всё.

Схватил её и закинул себе на плечо. По-хозяйски шлёпнул по аппетитной попке и уже в приподнятом настроении, не церемонясь, затолкал брыкающуюся и кидающуюся грязными ругательствами девушку в душевую кабину. Встал рядом с ней и включил воду. Когда уже кричать, драться и ругаться смысла не осталось, я спокойно заметил:

– Из-за тебя мне придётся тоже переодеться, так как костюм и ботинки испорчены. А ещё, мы опоздаем на собственную вечеринку.

– Смотрю, ты не сильно этим фактом расстроен, – пробурчала она, стараясь отодвинуться, но не вышло. Теснота кабинки заставила наши тела прикасаться друг к другу.

– Я сейчас лично буду снимать с тебя это вульгарное платье, Кристина. И этот факт мне поднимает настроение.

– Губу закатай.

– Губу может и закатаю, но вот член стоит так, что пока не получу разрядку, мы не выйдем отсюда.

Увидел её шок на лице и засмеялся.

– Сама виновата, не нужно было так наряжаться. Но раз ты затеяла такую игру, Кристина, то умей играть до конца. Или тебе слабо?

Она гордо вздёрнула подбородок и сложила руки на груди. Даже с мокрыми волосами и испорченной причёской, размазанным по лицу макияжем и прилипшему к телу платьем, она выглядела сексуально и стала невозможно желанной. А её дерзкий язычок и греховный рот обещали неземные наслаждения.

Что ж, Кристина, ты сама пробудила во мне дьявола.

Кристина

Решил поиграть со мной, Булат? Решил, что я трусиха? Ну-ну…

Вздёрнула подбородок и под его темнеющим взглядом начала медленно (быстро просто невозможно стянуть с себя мокрое платье) раздеваться.

Платье с хлюпаньем упало нам под ноги. Я осталась в одном нижнем белье, которое также демонстративно сняла.

Раздеваться было тяжело из-за тесноты, но что не сделаешь ради того, чтобы «удержать» лицо и показать величину своей гордости.

Оставшись полностью обнажённой, я видела, что Булат едва ли не пылает от желания и готов вот-вот наброситься на меня. Даже вон его руки дрожат и тянутся ко мне.

Он положил большие ладони на мою грудь и сжал её и тут же получил по рукам.

Толкнула его в грудь, Булат выбрался из душа, раздеваясь на ходу, наивно полагая, что сейчас ему что-то обломится.

Я как Богиня Афродита вышла из душевой кабины в облаке пара и гневно сказала:

– Можешь полюбоваться своей невестой, Булат, но не более. Если ты хотел секса со мной, то нужно было соглашаться на моё предложение. Одна ночь, но я была бы вся твоя. А так… – покрутила неопределённо в воздухе пальцами, – наслаждайся визуализацией. Между нами никакой близости не будет. Даже не мечтай об этом.

– Кристина… – прорычал он недовольно. – Не зли меня…

Булат мгновенно завёлся: возбуждение вкупе со злостью – это гремучая смесь, я вам скажу. Ширинка у него, казалось, вот-вот лопнет и явит моим глазам нечто большое, даже огромное. Мокрый пиджак и рубаха благополучно покоились на мраморном полу мокрыми раскисшими тряпками. Его обнажённая грудь тяжело вздымалась. Кажется, Булат не просто возбуждён, он сейчас взорвётся, у него снесёт крышу, и я вряд ли смогу удержать его напор. Где я и где он, громила, да ещё в состоянии спермотоксикоза.