Татьяна Михаль - Днк, или Верни моего ребёнка!

Да, такие люди должны быть наказаны и тот факт, что Анна Алексеевна оказалась в этом месте – доказывает, что есть справедливость, да только, это лишь малая доля наказания, которое она заслужила.

Уронила голову на ладони и едва не застонала. Ожидание меня словно палач медленно пытало.

Когда, я уже решила, что с меня хватит, и хотела пойти в палату Анны Алексеевны, минуя охрану, как вдруг, ко мне подошёл седовласый мужчина в белом халате и спросил:

– Вы, Никитина Светлана Михайловна?

Наконец-то!

– После развода у меня другая фамилия – Солнцева. Но раньше я была Никитина. И да, это я, – ответила скороговоркой, судорожно сжимая в руках свою шапку и шарф. – Вы меня проводите к Анне Алексеевне? Как она? Мне очень нужно с ней увидеться и поговорить, да и ждёт она меня.

– Леонид Петрович Гуровой, – представился мужчина, внимательно глядя на моё лицо. – Идите за мной, Светлана Михайловна.

Я открыла было рот, чтобы снова задать свои вопросы, но тут же закрыла и направилась за ним.

«Я на маленький шажочек стала ближе к своему ребёнку».

– Прошу, входите, – пригласил мужчина меня в кабинет.

Надпись гласила «Онколог. Гуровой Л. П.»

Я нахмурилась, но вошла.

– Садитесь, – сказал он, указав на жёсткий стул. Сам же занял место за рабочим столом и принялся что-то искать в ящике.

Сердце стало бухать так, что я начала думать, что сейчас оглохну.

Медленно села и спросила, едва дыша:

– Что с Анной Алексеевной?

Гуровой отвлёкся от своего поиска и посмотрел на меня равнодушным взглядом и сухо ответил:

– Скончалась сегодня в четыре тридцать утра.

Нет…

Нет! Не может быть!

НЕТ!!!

В моём горле застрял крик отчаяния. Сердце заболело, да так сильно, что я застонала и тут же заплакала, не скрывая своих эмоций.

Надежда, вера и единственная соломинка, связывающая меня с моим малышом, только что вдребезги разлетелась.

Каждую клеточку моего разума, моего сердца отчаяние пронзило так сильно, что я едва не потеряла сознание.

Доктор спохватился и обеспокоенно начал проверять мой пульс, зрачки и что-то говорить… Какие-то слова утешения и соболезнования…

К чёрту! Я не скорблю по этой подлой женщине!

Она отняла у меня сына при жизни и решила забрать даже после смерти!

У меня разрывалась душа… У меня была маленькая надежда, которая так недолго сверкала ярко, сильно, озаряя мою жизнь светом, и только что, этот свет бессердечно уничтожили.

Отчаяние, как самый безжалостный яд начал съедать мою душу изнутри, уродуя и коверкая её, уничтожая все те оставшиеся капли хорошего, что было во мне, оставляя бездонную пустоту и вечный мрак…

– Успокойтесь… Анна Алексеевна попросила меня кое-что лично вам передать… – как сквозь толщу воды услышала я голос Гурового.

На мгновение я затихла и упавшим голосом спросила:

– Что? Что она просила передала?

Мужчина посмотрел на меня с небольшой долей сочувствия. В основном, в его взгляде читалось одно единственное желание – быстрее бы я покинула его кабинет.

– Вот это. – Он протянул мне небольшой полиэтиленовый пакет траурного цвета, в котором находилось что-то небольшое прямоугольной формы. – Передаю вам лично в руки, как того и просила Анна Алексеевна.

Дрожащими руками взяла пакет и кивнула.

– Она… больше ничего не просила мне передать?

– Нет. Только это. А теперь, давайте я вас отведу к медсестре. Пусть вам измерят давление и сделают укол успокоительного…

– Не нужно, – отказалась я. – Мне не поможет никакое успокоительное.

Я покинула кабинет доктора, вышла из онкоцентра, села в машину такси. Все элементарные действия моё тело проделывало на автомате, когда как сама я словно онемела.

Когда вернулась в свою холодную и сиротливую квартиру, меня охватило такое отчаяние, что, казалось, мою грудь сковали стальным обручем, который сжимался всё сильнее и сильнее, норовя раздавить меня.

«Господи, смилуйся надо мной!» – взмолилась я про себя. – «За что ты шлёшь мне такие жестокие испытания? Неужели я заслужила эти пытки? Как мне теперь найти своего сына?!»

Мой мальчик. Мой Сашенька. Мой маленький Ангел, которого я баловала бы, учила бы ходить, говорить, рисовать… Я водила бы его в садик, устраивала самые яркие и запоминающиеся Дни Рождения… Надежда, которую дала мне эта змея, в один миг была растоптана и уничтожена.

Я не могу справиться с собой…

Не сдерживая слёз и рыданий, я перевернула чёрный пакет вверх дном, тряхнула его, и мне в ладонь упал длинный и узкий серебристый предмет.