Кристина Майер - Сто оттенков страсти

По ее взгляду несложно было догадаться, куда она меня послала. Выйдя в коридор, рассмеялся.

Катя

Как только Алмазов вышел из спальни, достала из-под подушки свои послания для полиции, разорвала листы на мелкие кусочки и поспешила в туалет. Выплюнула остатки чистой бумаги и смыла все в унитаз. Я же не дура – жевать записки. Пусть Алмазов обо мне и невысокого мнения, но никакой кишечной палочки мне не грозит.

«С вином и посланиями, вроде, пронесло. И не похоже, чтобы Алмазов собирался меня убить…»

Когда услышала звук разбивающейся бутылки, испугалась не на шутку, была уверена, что меня сейчас точно убьют. Собрав все записки, спрятала их, а с чистым листом разыграла спектакль, на который он, благо, купился. В свою удачу до сих пор поверить не могу.

Вымыв руки, направилась в кухню. Он там что-то про ужин говорил?

«Домашний» Алмазов это что-то, накрывает на стол с таким видом, словно препарирует лягушку: сосредоточенно и скрупулезно. Педант! Видно, что никогда раньше этого не делал.

– Долго мне еще пленницей оставаться? – спросила, стоя в дверях. Он даже не вздрогнул, словно о моем присутствии знал.

– Послезавтра утром вылетаем в Ставрополь, – не оборачиваясь, ответил Алмазов.

– Я не полечу! – от одной мысли, чтобы войти и сесть в самолет, тело покрывалось холодным липким потом. – Я высоты боюсь! – громко заявила о своем страхе. – У меня на завтра билет есть, я поеду на поезде. Встретимся в Ставрополе.

– Нет, – равнодушно ответил он. – Полетим вместе. Я не могу себе позволить терять зря время. На завтра подготовлю документы, перед поездкой ты их внимательно изучишь.

«Какие документы? Что он еще задумал?»

– Присаживайся, – пригласил Алмазов за стол. Дождавшись, когда я сяду, сам опустился напротив. – Вино не предлагаю?

– Я не пью! – Роман скептически приподнял брови, но комментировать не стал. – А, в принципе, думай что хочешь.

– В твоих интересах, чтобы я думал о тебе хорошо, – холодно произнес он, раскладывая на тарелки еду.

Проигнорировав очередной выпад в свою сторону, принялась пробовать итальянскую кухню, приготовленную наверняка в лучшем ресторане.

«Сто лет не ела лазанью», – проглатывая первый кусочек, подумала я. Ризотто и цыпленок меня не интересовали, а вот контейнеры, в которых лежала панна котта и тирамису приковывали к себе взгляд.

– Как умерла твоя сестра? – равнодушно прозвучал вопрос, а у меня ком подкатил к горлу, слезы чуть не брызнули из глаз. Как могут люди быть такими жестокими?

– Неужели ты это не выяснил? – справившись с собой, почти спокойно спросила.

– Мне сказали, что в больнице при родах. Как это произошло?

– Не смогли остановить кровотечение, а по делу просто не досмотрели. Дежурная смена в тот день не успевала принимать роды, кто-то был на операции, а когда обратили внимание на Оксану, было уже поздно ее спасать. – изо всех сил старалась держать себя в руках, но все равно соленые капли потекли из глаз. Опустив голову, стерла ладонью слезы.

– Лиза росла в детдоме? Удивительно, что ее никто не удочерил.

– Лиза не росла в детдоме, – негромко произнесла я. Алмазов поднял на меня взгляд, ничего не произнес, но дал понять всем своим видом, что ждет объяснений.

Говорить об этом не хотелось, но если я хочу заручиться его поддержкой, придется открыть всю постыдную правду.

– Лизу воспитывала наша с Оксаной тетка, – уткнулась в тарелку, аппетит пропал.

– Она умерла?

– Нет.

– Тяжело заболела? – от его голоса волоски на коже поднялись дыбом.

– Нет, – ковыряя вилкой в лазанье, ответила я еле слышно.

– Запила?

– Нет.

– Мне до утра вопросы задавать? – отложив вилку, он ждал объяснений.

– Она сдала Лизу в детдом.

– Причина? – чувствовала себя словно на допросе.

– Тетка уехала в Норвегию к своему жениху, но всем в станице она сказала, что отправляется на заработки.

– Почему сразу не обратилась? Сколько ребенок находится в детском доме? – Алмазов словно обвинял в этой ситуации меня. Оправдываться не в моем характере, но тут хотелось объясниться.

– Я сама узнала об этом только три недели назад. Лиза в детдоме находится чуть больше двух месяцев, – глаза защипало от слез, я чувствовала себя предательницей.

– Рассказывай все! Мне клещами тянуть из тебя информацию? – его грубый тон меня не задел. По Алмазову было видно, что он не настолько безразличен к судьбе Лизы, как пытается показать, а для меня это самое главное.