Инга Максимовская - Плюс сайз. Охота на миллионера

Кстати, я, когда злюсь, становлюсь похожа на отца – главного бомбардира сборной по хоккею. Ну, повезло мне с родителями, чего греха таить. Именно с таким выражением лица мой папуля забивал и забивает голы, за что его прозвали Торпедой, и уважают безмерно: челюсть выпячена, в глазах злой огонь – я сама себя боюсь, когда вижу это зверское выражение в зеркале. Кстати, Завьялов, похоже, тоже струхнул. И Сева тут. Блин, ну все, начались в колхозе танцы…

– Знаете что, я домой хочу, – всхлипнула, наблюдая, как вокруг нас сжимается кольцо из приятелей длинноволосого, – вечер перестает быть томным. И вообще, какого фига вы не свалили?

– Потому что понял, что с вашим талантом влипать в неприятности вы просто не сможете вернуться домой целой и невредимой, – прошипел Завьялов, оттесняя меня себе за спину. – А мне пока еще дорога собственная шкура. Тетя Изольда меня освежует, если с вами случится беда.

– Вы слабак и каблук, – я презрительно фыркнула, старательно ворочая заплетающимся языком.

– А вы тупица, – прошипел Завьялов, отчаянно работая кулаками.

Надо же, а он умеет драться! И двигается так грациозно, словно танцует, не то что похожий на носорога Сева, раскидывающий повисших на нем дружков патлатого, словно щенков. Я мечтательно уставилась на побоище и тут же получила удар в лицо. Мир перевернулся, и на меня свалилась душная черная мгла.

Я открыла глаза и уставилась в совершенно шикарный, отсвечивающий лаком цвета шампанского потолок. События вчерашнего вечера почему-то никак не желали возвращаться в мой мозг. Зато «вертолеты» крутили незнакомое мне помещение так, что я обрушилась на пуховую подушку, едва приподняв чугунную голову.

– Надо заземлиться, – шепнула себе, опуская ногу на пол, застланный мягким ковром, в котором моя ступня утонула до самой щиколотки.

Карусель в глазах прекратилась, и на смену ей пришла лютая похмелужная жажда. Обшарив глазами огромную богато обставленную комнату, я обнаружила на прикроватной тумбочке тяжелый запотевший хрустальный графин. Вот, значит, как олигархи встречают утреннее похмелье. Хорошо устроились, буржуи. С трудом оторвав голову от подушки, схватила графин и, игнорируя стакан, выхлебала воду прямо через край, и только тогда заметила «Алказельцер», заботливо положенный на золотистое блюдечко.

– Интересно… – прохрипела я, рассматривая свою потрепанную персону в зеркало.

Ну и видок, в гроб краше кладут: лицо отекло и стало похожим на непропеченный блин, от брови к щеке тянется неглубокая, но уродливая ссадина. Глаз не открывается, налился прекрасной глубокой синевой.

– Ооо… – простонала, потому что сообразила, что платьишка на мне нет.

Вместо него телеса обтянула необъятная мужская пижама, украшенная медвежатами Тедди. И что-то мне подсказывает, что принадлежит она не Захару. Судя по подвернутым рукавам и штанам, рост хозяина одежки куда выше ста восьмидесяти сантиметров. Да и медвежата никак не вяжутся с моим брутальным боссом.

Боже, тот, кто меня переодевал, видел меня голой. От осознания этого я сначала онемела, а потом взвыла в голос.

С трудом приведя себя в порядок и справив все свои физиологические нужды, я нашла в прилегающей к комнате ванной новенькую, еще запечатанную зубную щетку. Своим выхлопом, я могла бы скопытить вполне себе боеспособную вражескую армию. Расчесалась пальцами, взбив свалявшиеся за ночь колтуны в высокую прическу, и вышла из спальни в надежде найти свою одежду и по-тихому отчалить домой. Встречаться с Завьяловым в мои планы не входило. Раз я здесь, значит, вчера произошло нечто из ряда вон выходящее. А точнее, судя по подбитому глазу, это был позор, ужас и катастрофа. А раз на мне чужая пижама, то можно себе представить, в каком виде меня доставили в этот дворец. Представив, как я валяюсь в какой-нибудь луже, похожая в розовом платьице на Хавронью, поежилась от стыда. Да уж, показала себя с самой лучшей стороны, как говорится. Наверное, придется увольняться с работы. Хотя я на месте босса давно дала под зад воинственной алкоголичке.

Упиваясь собственным позором и кляня на все лады свою глупость, я ползла по совершенно нескончаемому корридору, стараясь не смотреть на рябившие в глазах двери. Оказавшись в холле, подошла к витражному – от пола до потолка – окну и едва не потеряла сознание, рассматривая облака, которые топорщились во все стороны, закрывая ошеломляющий вид на город, раскинувшийся далеко внизу.