Лея Кейн - Русалка для миллионера

До слуха доносится шум мотора. Я явно грежу, в пелене перед глазами видя приближающуюся яхту. Пропади она пропадом, потому что еще один мираж!

Руки и ноги немеют, я перестаю чувствовать свое тело. Пытаюсь запрокинуть голову, но она падает вперед, и я снова хлебаю отравляющую меня морскую воду.

Я больше не я. Не могу ни пошевелиться, ни издать звука, ни слышать, ни видеть, ни дышать.

Что-то крепкое и горячее обхватывает меня за живот и тащит назад. Я в каком-то полубреду. Чувствую, как покидаю воду, как моя спина касается твердой нагретой на солнце поверхности. Яркий свет бьет по глазам так, что я не могу их открыть. Пытаюсь ртом заглотить воздух, но становится только хуже. Живот скручивает жутким спазмом, грудь сдавливает, а потом на нее словно бросают огромный камень…

Роберт

Какого хрена?!

Мир так тесен, что в самоизоляции судьба подкидывает мне именно эту девицу? Но не выбрасывать же ее теперь обратно за борт! Безопаснее отвезти ее в госпиталь, но эта русалка, похоже, нахлебалась. Придется приводить ее в чувство, а там решу, как быть дальше.

Так, вспоминаю, что надо делать…

Для начала снять одежду.

Впопыхах оглядываю стройное тело в белоснежном бикини и признаю, что снимать-то нечего. Ладно, хоть нарукавники сниму. Один спущенный, другой руку ей передавил чуть ли не до посинения.

Теперь разотрем ее изящные ножки и тонкие ручки… Черт, ну почему она такая красивая?!

Силясь успокоиться, замеряю ее слабый пульс и соображаю, что придется делать искусственное дыхание… «рот в рот»…

Сглатывая, подползаю к ее голове и нависаю над лицом. Она божественна! Я еще тогда, когда впервые увидел ее скромное фото, оценил эту красотку. Ей бы другого папашу, да и парень у нее явный кретин.

Да, помнится, я на это семейство все «пробил». Мать у нее наполовину езидка, она-то и назвала девчонку Зарой. Папаше до нее дела не было, пока он свой бизнес поднимал да жен менял. А она с детства была умницей. Надеюсь, ничего не изменилось.

Осторожно запрокидываю ее голову, аккуратно зажимаю тонкий носик и размыкаю ее пухлые губки.

Ну, поехали!

Зара

Вместе с тугим глотком воздуха, заполнившего мои легкие, я чувствую прилив сил. По пищеводу стремительно поднимается колючая вода. Тот, кто борется за мою жизнь, не успевает уложить меня на бок, и она фонтаном вырывается из меня прямо ему в лицо.

Блин, неудобно-то как…

Я все же перекатываюсь на бок, откашливаясь и выплевывая остатки воды. В горле страшно першит. Меня бьет озноб, и солнце нещадно жжет мою кожу.

Сквозь непрекращающийся шум слышу глухие ворчания спасателя, но не могу даже сесть, так и валяюсь, распластавшись на борту яхты.

– Плед-то дадите? – охрипшим голосом спрашиваю я, устремляя взгляд туда, где расплываются очертания загорелой мужской фигуры.

Он поднимается с колен и, отряхивая шорты, уходит с палубы. Я снова закрываю глаза, стуча зубами, но уже веря в свое скорое спасение. Но проходит целая вечность, прежде чем спасатель возвращается, укутывает меня в мягкое одеяло, поднимает на руки и прижимает к своей крепкой груди.

Мне так и не удается разглядеть его лицо, пока он несет меня в каюту, а там я попросту отключаюсь, надеясь, что очнусь под ласковый шепот Артура и упреки Жанны.

Черт знает, узнала она меня или нет? А видела ли вообще когда-нибудь? Слышала обо мне? И с кем она тут? С папашей?

Расхаживаю из стороны в сторону, нервничая, словно меня уже за яйца взяли. Грызу ногти, поглядывая, как эта русалка мирно спит в моей постели. И зачем я только привез ее сюда? Надо было в госпиталь! Собирался же! Хренов трус!

Рацию решаюсь включить только на закате. На нужной мне частоте слышу о безуспешных поисках спасателей. О папаше ни слова. Доложили ему уже или нет о ее пропаже? Имеет ли он вообще отношение к ее нахождению на Мальдивах? Может, и обо мне все пронюхал?

Завтра спасательная служба будет тут все острова обнюхивать. И что мне делать? Дурачком прикинуться?

Я просто сказочный идиот!

Нет, надо сгребать ее в охапку и отвозить к чертям отсюда. Мне своя башка еще дорога.

Вынимаю из ящика комода рубашку с коротким рукавом, накидываю на себя и подхожу к кровати. Наклоняюсь над русалкой, осторожно подсовываю под нее свои гигантские на ее фоне ручища, и в этот момент она издает протяжный стон. Приоткрывает глаза и, привыкнув к вечерним сумеркам, удивленно смотрит на меня.

Она прекрасна даже сейчас: недавно вытащенная из воды, сонная, разомлевшая, со спутанными волосами.