Сесилия Ахерн: Птица-лира

Бенуа был лыс и с головы до ног одет в черное – такого стильного наряда из шелка и бархата Лоре еще не доводилось видеть. Круглые очки в золотой оправе, элегантная осанка и поза. И голос – успокаивающий, музыкальный, чуть ли не гипнотизирующий.

– Большая честь познакомиться с вами, Лирохвост, дорогая! – Теплыми пальцами он сжал ее ладонь. – Я большой поклонник вашего таланта. Надеюсь, вы одобрите то, что мы подготовили для вашего выступления.

– Никаких танцев в лесу? – намекнул Соломон.

Бенуа оскорбила сама мысль, будто он способен повторить провальный полуфинал.

– Нет, дорогие мои, на этот раз за дело взялись профессионалы. Так, времени у нас в обрез, – жизнерадостно добавил он.

– Как я рада! – воскликнула при виде Лоры Кэролайн. – Лучший-то номер у нас пойдет напоследок.

Лора улыбалась, расцветала от их любви, тепла, искренней радости. Бенуа сидел рядом и наблюдал.

– Лирохвост – можно так тебя называть? Знакомые Лоры у меня есть, а Лирохвост впервые.

– Конечно! – усмехнулась она.

– Спасибо! – Он склонил перед ней голову. – Мы придумали для тебя потрясающее зрелище. Завораживающее. Идея, по правде говоря, принадлежит Бо.

– И что же я должна делать?

– Быть самой собой. Никакого сценария, никаких голых по пояс медведей, никаких ужасов – будь собой и делай все, что захочешь.

Он увидел ужас на ее лице и тихо засмеялся.

– Да, моя дорогая. Быть собой – это самое страшное. Итак, – он раскрыл блокнот и показал ей набросок, – я нарисовал клетку в человеческий рост. Не для птицы, а для тебя, Лирохвост. Из полированной бронзы, мой друг сделал по особому заказу. Дорого, но это необходимые траты, и продюсеры «Поиска звезд» не стали спорить. Клетку подвесят под потолком над сценой. Я позаботился о специальных усиленных крюках, чтобы они выдержали вес, – не беспокойся, мы все проверили. – Он прикрыл глаза и растопырил пальцы. – Идеально. Внутри – качели. Ты сядешь на качели. На сцене будет установлен экран, так, чтобы ты его видела. Смотри, пожалуйста, на экран. Там появятся образы, сцены – смотри и реагируй так, как захочешь, теми звуками, которые покажутся тебе правильными. Это твоя история, Лирохвост, твоя жизнь. Мы разлучили тебя с твоими корнями… – Как великодушно он принял вину и на себя, хотя до этой минуты никакого отношения не имел к судьбе Лоры. – Настала пора тебе вернуться и стать собой. Выражай свою душу так, как пожелаешь.

Лора всмотрелась в простой набросок, который он ей показал, и улыбнулась:

– Спасибо.

– Твой костюм – тонкое трико. Золотое. Тончайший шелк, на который Кэролайн собственноручно нашила триста крошечных кристалликов. Разумеется, под трико ты наденешь купальник телесного цвета. Красиво, правда?

– О да!

– Посмотри, как играет свет на кристаллах. Отличная работа, Кэролайн.

Кэролайн улыбалась и краснела.

Лора провела рукой по нежному шелку, кристаллы сверкали при каждом движении. Ей показалось, трико совсем маленькое, неужели налезет? Она оглянулась на Соломона, тот чуть насмешливо приподнял голову.

– О да! – подхватил Бенуа. – Мужчины при виде тебя с ума сойдут.

Лора смущенно покосилась на Бо, Соломон опустил голову. Бо отошла в сторону и смотрела куда угодно – на стены, на вешалки с нарядами, только не на эту парочку.

Бенуа продолжал расписывать костюм Лоры, не скрывая возбуждения.

– Кэролайн, покажи ей, пожалуйста, что мы припасли напоследок.

Он ни на миг не сводил глаз с Лоры. Впитывал ее реакцию, следил настороженно, понравится ли ей то, что она сейчас увидит. Мысленно она дала себе зарок: что бы это ни было, она выразит радость. Совершенно очевидно, сколько труда в это вложено, она видела, как важно все происходящее для Бенуа, и была ему благодарна. Но притворяться не пришлось: при виде того, что поднесла ей Кэролайн, у Лоры захватило дух, слезы хлынули из глаз. Это было так прекрасно.

Она осчастливила Бенуа своей искренней радостью. Он восторженно захлопал в ладоши:

– Самое красивое – для самой красивой.

– Ничего себе! – присвистнул Соломон.

Это были крылья, роскошная огромная пара крыльев, которые предстояло закрепить на спине. Они переливались кристаллами, как и трико, только здесь кристаллов были уже не сотни – тысячи.

– Десять тысяч, – сообщила Кэролайн шепотом, словно от обычного голоса хрупкие крылья могли сломаться. Впрочем, на вид они не казались хрупкими. Они выглядели большими и сильными. Размах – полных два метра. Огромные, величественные крылья, такие прекрасные, даже когда блестели и сверкали в этой тесной гардеробной, трудно вообразить, как они вспыхнут на сцене.