Дженна Эванс Уэлч - Любовь и мороженое

Похоже, в нем тоже шла внутренняя борьба. Рен переступил с ногу на ногу:

– Не спустишься ко мне?

Я держалась ровно девять десятых секунды, прежде чем перекинуть ногу через подоконник и осторожно спуститься. Некоторые кирпичи выпирали из стены, и я опиралась на них, карабкаясь вниз.

– Не сорвись, – шептал Рен, вытянув руки на случай, если придется меня ловить.

Я спрыгнула, когда до земли оставалось всего несколько футов, и врезалась в Рена. Он неуклюже упал на траву, и мы оказались друг на друге. Мы тут же подпрыгнули, и Рен отошел, глядя на меня с необъяснимым выражением на лице.

– Ты могла сойти по лестнице, – сказал он.

– Лестницы для stronzos.

Рен улыбнулся:

– Ты ушла с вечеринки.

– Да.

Вдруг в окне Говарда загорелся свет.

– Говард! – прошептал Рен. Вид у него был такой, словно он напоролся на йети в дикой природе. Наверное, его всегда будет преследовать их первый разговор.

– Пойдем. – Я схватила Рена за руку, и мы побежали к забору в глубине кладбища, пытаясь – безуспешно – не спотыкаться о каждую оградку, попадающуюся нам по пути. Надеюсь, мы никогда не станем преступниками, потому что из нас выйдут худшие беглецы на планете, в этом я не сомневаюсь.

– Ни за что не поверю, что он нас не слышал, – запыхавшись, сказал Рен, когда мы добрались до задней стены.

– Все в порядке, смотри. Он погасил свет.

Скорее всего, Говард догадался, что происходит, и решил простить мне эту полуночную вылазку. Он и правда замечательный. Я повернулась к Рену, но из-за волнения мой взгляд соскальзывал с его лица. Рен, очевидно, страдал тем же.

– Так о чем ты хотел поговорить?

Он пнул кочку:

– Я, эм, еще не сказал тебе, что ты сегодня потрясающе выглядела. Это была твоя версия Того Самого Платья, да?

– Да. – Я опустила глаза. – Но, кажется, не сработало.

– Нет, наоборот! Поверь мне. Так там… на вечеринке. – Он шумно выдохнул. – Я очень расстроился, когда увидел тебя с Томасом.

Я кивнула, изо всех сил не обращая внимания на огонек надежды, загоревшийся в груди. И…

– Я должен извиниться. Тогда, в Риме, я тоже очень расстроился, когда ты сказала, что никогда-никогда-никогда-никогда не думала обо мне как о парне…

– Там было всего три «никогда»! – возразила я.

– Ладно. Никогда, никогда-никогда. Это был удар ниже пояса. А что касается Томаса, тут я полный идиот. Он же на вид как британская поп-звезда. И как с таким соперничать?

– Британская поп-звезда? – простонала я.

– Да. С наигранным акцентом. На самом деле он вырос под Бостоном, и, когда напивается, весь британский акцент улетучивается, и его голос напоминает крики фанатов на матчах по американскому футболу – ребят, которые еще рисуют буквы на своих пивных животах.

– Кошмар. – Я глубоко вздохнула. – И прости за мои слова о том, что я никогда, никогда-никогда…

– Никогда, – добавил Рен.

– …никогда не думала о тебе, как о парне. Это неправда. – Я прокашлялась. – Никогда не было правдой. А еще ты не stronzo.

На его лице загорелась легкая, многообещающая улыбка и тут же переползла и на мое лицо.

– Кстати, откуда ты узнала это слово?

– От Мими.

Рен покачал головой:

– Ты не шутила, когда сказала, что вы с Томасом не вместе?

– Нет, не шутила. А ты правда расстался с Мими?

– Да. Я свободен на все сто процентов.

– Вот как? – Моя улыбка потеплела еще градусов на десять.

Мы еще целую минуту молча смотрели друг на друга, я могу поклясться, что все четыре тысячи надгробий застыли в ожидании, что будет дальше.

Так… мы будем просто стоять и переглядываться? А как же безумная итальянская страсть, которая в нас, по идее, есть?

Рен сделал маленький шаг вперед:

– Ты дочитала дневник?

– Да.

– И?

– Они идеально подходили друг другу, – вздохнула я. – Обстоятельства помешали им быть вместе. А Говард всегда знал, что он мне не отец, но хотел быть частью моей жизни.

– Умный, жуткий Говард. – Рен протянул мне пакет, который принес с собой.

– Что это?

– Официальное извинение. После вечеринки я поехал во Флоренцию, а там спрашивал всех прохожих, где находится тайная пекарня. В конце концов мне повезло, и девушки, которые возвращались домой с вечеринки, подсказали, куда идти. Кстати, стоит она на улице Канто Риволто. И выпечка там потрясающая.

Я открыла пакет, и в нос ударил теплый, масляный аромат рая. Там лежала завернутая в белую салфетку слоеная булочка в форме полумесяца.

– Что это?