Мила Дали - Отец-миллионер под прикрытием

Отшатываюсь в сторону, а Марат только сейчас соизволил обратить на меня взгляд. Царский. Не тот, каким прожигал меня через зеркальное отражение в ванной.

Он смотрит на меня сверху вниз, медленно снимает солнцезащитные очки, зажимает меж пальцев в ладони. А я трясусь, но гордо поднимаю подбородок.

– Ссс… справа. Давайте уж. Пройдемте.

И стискиваю зубы. Культурной змеей излагаю корявую речь, что больше походит на шипение. Так же коряво – на прямых ногах, будто нет коленок – марширую в противоположный конец зала. А Марат за мной.

Я вот сейчас выберу самое дорогое! Ценником ненавязчиво помашу перед носом обманщика. Собью с него эту спесь повелителя.

Райнер с задумчивым видом снова наводит хаос в идеально развешанных брендовых шмотках. В единый комок превращает аккуратно разложенные рубашки. Мной лично, старательно. Каких-то тридцать минут назад.

– Примерю темно-синий костюм. А еще этот, этот и тот.

Тот и этот он повторяет, не раз и не два. Указывая почти на весь ассортимент. Просит рубашечку подобрать. Сомневается, что ему больше подойдет – бабочка или галстук? Совета спрашивает. У меня. Бесстыжий.

– В примерочную пойдем? Марусенька…

Терпко-сладковатый до дрожи знакомый аромат его одеколона застревает в ноздрях. В горле снова пустыня Сахара. На рефлексах сглатываю.

– За углом. Пройдемте, я вас провожу.

– Ага. Костюмчики не забудь прихватить, Машенька, – уверенно заявляет, огибает меня сбоку, первым шагает.

Оглядываю его высокую крепкую фигуру, подбираю нужный размер. Несколько моделей, что помещаются в руки. Потом еще вернусь.

Через пару минут крадусь по глянцевому коридору с кабинками. В самой дальней занято. Вежливо стучу по дверце и успеваю отстраниться. Дверца резко распахивается, и показывается Марат, возвышаясь огромной скалой. Его клетчатая рубашка уже снята, небрежно брошена на бархатный пуф.

Ох…

Опускаю глаза, чтоб не пялиться. Вытягиваю руки с вещами для примерки.

– Маруська, лимонов покушала? Почему лицо такое кислое? Кто посмел испортить тебе настроение?

Он, наверное, издевается. Честное слово. Заливаюсь румянцем. – Не Маруська, а Мария Владимировна Кошкина.

Марат в удивлении сдвигает брови. Будто услышал не имя, фамилию, отчество. А нелепицу. Шуточку. Ведь я как раз в тех самых чувствах. Эйфорических. Ну.

– Кошкина… – задумчиво повторяет, натягивая на плечи сорочку. – Я знал одну Кошкину. – Опять медитирует на меня через отражение в зеркале. С недавних пор терпеть не могу зеркала. – А глаза-то у тебя серые, да?

– Да, Марат..

– Серьезно? Та самая Кошки-Мышкина? Тьфу… Маша Кошкина? Заучка с юридического ? Никогда бы не подумал. Похорошела – зачет, Кошкина. Впрочем, у тебя с ними никогда проблем не было.

– Угу… – пожимаю плечами.

И как же я ждала вот этого вопроса. Чудо произошло бы, если бы не задал его:

– А в магазине что делаешь? Почему не бомбишь всех в роли самого лучшего адвоката?

– Не сложилось.

И Марат улыбается. Сам наверняка из офисного планктона на побегушках. В лучшем случае. Наглый задира и двоечник. Больше ничего не говорит и примеряет уже десятый костюм. Ценой не интересуется. Но какую бы модель ему ни предложила, он обязательно находит в ней изъян.

Второй час в компании Райдера – не романтические финтифлюшки, а наказание. Спина взмокла от беготни туда-сюда. Виски сковало мигренью.

– Не нравится, Кошкина. Сильно простенько. И галстук в горошек совершенно не идет.

Отбрасывает последний костюм. Марат не знает, как мою грудь щемит от раздражения. Мужчина надевает свою рубашку и покидает магазин, так ничего и не купив.

Дарья подкрадывается с виноватым видом, легонечко хлопает меня по плечу:

– Ну что, с пустыми руками ушел, да?

Марат Райнер явно перепутал двери, заглянув в наш магазин. Монополистом себя возомнил. Далеко ему до высот буржуазных. Например, до Михаила Сергеевича, солидного уважаемого человека с большой золотой печаткой на пальце, неторопливо разгуливающего по отделу.

Дарья рванула к нему пушечным залпом.

И только вдох выдает мою злость, приправленную острой обидой на Райнера. Слово не воробей. Марату следовало осмотреться перед тем, как говорить про свадьбу. А не болтать, не глядя на девушку, с которой всего день назад развлекался далеко не разговорчиками. Марат, конечно, удивился, обернувшись ко мне после. Думал, что не замечу его секундного ступора. Хорош жених, сочувствую невесте.