Сергей Огольцов - Хулиганский Роман (в одном, охренеть каком длинном письме про совсем краткую жизнь), или …а так и текём тут себе, да…

Отложив инструмент, я упёрся в капитальную проблему – как выпилить квадрат в квадрате, чтобы получилась рамочка? Попытка выдолбить квадратную дыру стуча молотком по кухонному ножу расщепила моё трудовое достижение надвое. К часу, когда мне было сказано идти спать, я в бесплодных усилиях извёл всю посылочную фанерку и понял, что никак не гожусь в мастера, и потому разревелся перед Мамой на кухне.

Уже совсем-совсем поздно, сквозь сон на раскладушке, я услышал как папа вернулся с работы, но у меня не хватило сил, чтоб проснуться. Не разлепляя глаз, я разобрал его сердитую отповедь Маме: «Что Коля ? Опять Коля ?! Сам знаю, что я Коля », и – уснул окончательно.

Наутро за завтраком Мама сказала: —«Посмотри что Папа сделал тебе для школы». Я обомлел от восхищения и счастья. Фанерная рамочка ткацкого станка без единой выщербинки и задирки, добела зачищена шкуркой. Рядочки гвоздиков на двух сторонах вбиты ровнее, чем под линейку…

Через пару лет Папа принёс мне лобзик с работы, а к нему маленькие пилочки. Я записался в школьный кружок Умелые Руки . С выпиливанием у меня не заладилось, слишком часто ломались пилочки, но всё равно я успел изготовить кружевную фанерную рамочку (с Папиной доводкой и лакировкой) для Маминой фотографии.

Выжигание по дереву получалось намного легче, к тому же мне нравился запах тлеющей фанеры. Папа принёс домой выжигатель, который сконструировал на рабочем месте, лучше чем магазинный. И я скопировал пару иллюстраций к басням Крылова из книги Умелые Руки .

Но это вовсе не означает, будто моё детство проходило среди самодельных игрушек и приспособлений. Ничуть не бывало! У меня имелся набор «Конструктор» из магазина в районном центре. Большущая картонная коробка с отдельными секциями для различных панелей и полосок из чёрной жести со множеством отверстий куда продеваются болтики и закручиваются гаечками в сборке деталей и конструкций, таких как автомашина, паровоз, мельница и что вообще захочешь из книжечки чертежей в наборе Конструктора. Например, два месяца ушло и почти весь запас болтиков с гаечками на сборку башенного крана, который получился выше табурета. Я бы и быстрей закончил, если бы не Сашкино упрямство с его непрошенным содействием, не успеешь оглянуться, а он уже свинтил какую-то деталь без спроса…

Костюм Робота для Новогоднего утренника в школьном спортзале тоже Папа сделал. Мама нашла чертёж в журнале Работница , который приносили каждый месяц. В готовом виде костюм смахивал на ящик из тонкого, но прочного картона. Две дыры по бокам ящика служили для просовывания рук наружу, а всё сооружение в одетом виде заканчивалось ниже пояса. Коричнево-картонное тело Робота украшалось знаками “+” и “—” на груди, слева направо. Та же маркировка, как на батарейках карманного фонарика.

Внутри ящика тоже пряталась батарейка, но помощнее – чешская «Крона», а с нею неприметный переключатель. Секретно щёлкнул и – зажёгся нос, обычная лампочка накаливания, которая торчала из второго ящика, поменьше. Он служил головой Робота и она одевалась поверх моей, как шлем рыцаря. Два квадратных глаза по бокам от носа-лапочки на лице позволяли наблюдать из шлема с кем и как ты хороводишься вокруг Новогодней Ёлки.

~ ~ ~

Лелея хрупкую надежду, я попросил в Библиотеке Части позволения выбирать не из пирамид сданных книг на столе Библиотекарши, а на полках. Да, сказали мне, можно. О, какую неописуемо необъятную радость пришлось мне скромно утаить в своей груди!.

Направо от стола Библиотекарш (они меняли одна другую через день) высилась стена из ПолныхСобранийРабот В. И. Ленина (разных лет издания). Полки начинались от пола и возносили к потолку сплочённые ряды однообразных томов, что различались лишь оттенком синего в их твёрдых обложках, который зависел от года переиздания – чем дальше, тем голубее.

Корешки многотомных работ Маркса и Энгельса в коричневых обложках теснились вдоль стены напротив ленинской сини, а полки с трудами Сталина в шеренгах не столь многочисленных, но более рослых, построились вдоль короткой стены возле двери. Плотные неприкасаемые гряды широких книжных корешков с золотистым тиснением названий и нумерации томов, саркофаги несчётных строк меж их тяжких обложек с рельефами лиц великих творцов на передней, подобно увенчивающим надгробьям из навзничь лежащих фигур на помпезных кладбищах средневековья…