Ксения Каретникова - На привязи

Уже не такой молодой. Но красивый, воспитанный, умный. Богатый. Успешен и хорош во всем… Плохой из него был, пожалуй, только отец. Воспитанием своих детей совсем не занимался.

Но об этом я узнала значительно позже.

Тишина и темнота. Темнота и тишина. Это ужасно. Это мучает, терзает, грызёт изнутри. Нет, я долго так не выдержу. С ужасом понимаю: хочу, чтобы кто-нибудь ко мне пришел. Неважно зачем. Пусть Борька приходит уже наконец. Не могу больше…

Клянусь, я уже готова выть громче и жалобней Алешки.

Алешка… Как он там, мой маленький, бедный мальчик? Он же все чувствует, он переживает, нервничает. Скучает по мне… если, конечно, живой…

Неожиданно включается свет. Затем я слышу, как открывается дверь. Вздох неожиданного облегчения, хотя глазам жутко не привычно, свет раздражает чувствительную сетчатку. Забираюсь на матрас, жмурюсь и жду.

Борька. И приходит не с пустыми руками. В руках две большие коробки.

– Привет, Крис, ну что, одиночество привело тебя в чувство? – спрашивает он весело. Прячу сжатый кулак за спину и с кивком отвечаю:

– Привели.

– И как, мириться будем?

– Будем, – кротко отвечаю я.

Боря подходит ко мне, одну коробку он ставит на матрас, с другой на руках садится рядом со мной.

– У меня для тебя подарок. Видишь, как я тебя балую, а ты меня бутылкой огреть хотела… – он внимательно смотрит на мою губу, тянет руку и прикасается, блядь, так аккуратно, словно боится сделать больно. Словно не он бил. И я все равно дергаюсь и цокаю, зажмурив глаза. – Прости. Но ты сама виновата. Пойдем в душ, тебе надо помыться.

Его радушие немного пугает. Хотя… ширнулся небось, вот и ласковый.

Чтобы снять путу, Боря наклоняется, а потом, прихватив коробку, которую он держал на коленях, ведет меня за руку к двери. Тянусь, хочу взять полотенце, но он мне говорит:

– В душе есть сухое и чистое.

За дверью нас ждет Юрасик. И я сразу же чувствую что-то неладное – вот волнуется сердце, и все. В душевой это ощущение усиливается, хоть мы здесь находимся вдвоём. Борька обрабатывает мою губу перекисью и какой-то мазью до противного заботливо и аккуратно. После снимает с меня футболку и долго смотрит на мое бедро. Опускаю взгляд, как и думала – огромный, уже цветущий синяк.

– Бедная моя, непослушная девочка, – он садится на корточки, гладит пальцем им же ударенное место, а потом прикасается к нему губами. У меня в душе творится нечто невообразимое. Потому что я ни хрена не понимаю! Вот что он делает? Жалеет? Наслаждается?

Боря включает душ, в буквальном смысле заставляет меня помыться. Сам стоит, наблюдает. Не раздевается, не делает попыток приблизиться. Просто смотрит.

Меня это настораживает еще больше. Но я моюсь молча, стоя к нему спиной. А когда заканчиваю, меня обнимают, укутывая в полотенце.

– Вытирайся насухо.

Хмурюсь, но слушаюсь, при этом наблюдая, как Боря берет с полки расчёску. Подходит ко мне и начинает расчёсывать ею мои мокрые волосы. Местами неумело, отчего больно. Но так старательно, твою мать, так заботливо. Даже как будто наслаждаясь процессом.

– Это же натуральный твой цвет? – спрашивает он. Я киваю. – Охренительно красиво.

Закончив, Борька открывает принесенную с собой коробку. В ней одежда. Сначала вижу шёлковый халатик, потом белье. Нижнее. Ярко-красное…

– Надевай, – со слащавой улыбочкой повелевает Боря. Но, по сути, это он сам одевает меня: садится на корточки, растягивая резинку трусиков… И тут я понимаю: белье не совсем обычное. Твою ж мать!

На том месте трусов, которое должно прилегать к промежности, красуется дырка. Не случайная, а так и задуманная. Лифчик под стать трусам, по сути, это лишь его скелет – с «косточками» и бретельками, вместо чашек – пустота. Белье Борька явно покупал в секс-шопе.

Цепкий взгляд его затуманенных глаз – не удивляюсь, Борька точно под дозой – водит по моей груди. Ликующе так, довольно. Ему нравится то, что он видит.

Потом он надевает на меня халатик, он до неприличия короткий, но все же большую часть закрывает. Я автоматически запахиваю его, прикрывая наготу, которую не прикрыло эротическое белье.

Мы покидаем душевую. У соседней двери стоит Юрасик, при нашем приближении он кивает Борису, а затем открывает нам дверь.

Я захожу вслед за Борькой, за моей спиной тут же раздается характерный скрежет и хлопок, а потом мне открывается удивительный вид, когда Боря шагает в сторону.

Твою же мать! Что за фигня?