Виктория Панщена - Лучший друг

– Растеряна? Вы меня напугали! – запротестовала я с улыбкой.

– Нет, у вас грустные глаза. Такие бывают, когда растерял все силы… жить этой жизнью, – задумчиво сказал Кира и протянул мне вино.

Брови мои непроизвольно сдвинулись к переносице. Мой новый знакомый был прав, и это обескуражило меня.

Я забрала вино из рук Кирилла, молча стукнулась своим стаканом об его и поспешила сделать глоток, чтобы спрятать нервозность, отразившуюся на лице. Но она, конечно, не скрылась от парня.

– Я сказал что-то не то? – спросил он неуверенно, слегка хмуря брови.

– Как раз все верно вы и сказали, – ответила я, глядя, как пушистая волна утапливает мои ступни в песке. – Просто не думала, что это может быть заметно. Никто не замечал…

– Люди часто мелко смотрят, – снова протянул он философски и грустно усмехнулся. – Им удобнее думать, что вы просто не выспались.

– А вы, значит, смотрите глубже? – сказала я с дружелюбным сарказмом.

– Можно и так сказать, – ответил Кира и допил остатки вина из своего стакана. Я последовала его примеру.

С моря начинал дуть холодный ветер, какой в этих краях приходит к ночи. Солнце уже исчезло за горизонтом, но все еще освещало кусочек неба над водой. Становилось холодно, и мои предплечья покрывались мурашками.

Я молча вручила свой стакан Киру, перевернулась на колени и стала оттаскивать свои вещи подальше от воды, чтобы разместиться на сухом и все еще теплом песке. Кир понял мою задумку и помог с переездом. Когда мы снова сели плечом к плечу и устремили взгляд на море, я тихо спросила:

– Зачем вы здесь? В промозглом октябрьском Крыму.

– Для себя, – быстро ответил Кир, не задумавшись даже на секунду. – Оказывается, я так давно ничего не делал для себя. Ради родителей – да, ради друзей – сколько угодно, ради работы – еще больше. Но для себя…

– Все это вы тоже делали для себя… – задумчиво проговорила я, вращая почти опустевший стаканчик.

– Почему же? – удивленно спросил он, вскидывая брови.

– Потому что не расшибаются в лепешку только эгоисты. Так же у нас принято считать? Если не угождаешь другим до самых кончиков, значит, не любишь, не уважаешь. А мы не хотим быть такими бессовестными и потакаем своему «не хочу». Неправильному «не хочу», – задумчиво сказала я.

– Да, – быстро согласился Кира. – Чем чаще делаешь чистосердечный поклон, тем больше люди верят в то, что рано или поздно ты ляжешь на их прикроватный коврик и скажешь «гав».

Я не ответила и только утвердительно закивала. В разуме появилась легкая дымка, и я поняла, что вино дало о себе знать. Кир не нарушал молчание, как будто бы ожидая от меня каких-то слов, и я брякнула не подумав.

– У вас есть девушка?

– Хм, больше нет, – ответил он с легкой улыбкой, а я неосознанно вскинула брови от такой странной формулировки.

– Она вас бросила? – спросила я и поняла, как прозвучали мои слова. – Ой, простите, с чего я вообще взяла, что это была именно она. Может, вы ее просто убили… – неудачно пошутила я, а после стала серьезной. – Ведь не убили же? Простите, кажется, это вино слишком развязало мой язык, – я закончила свой монолог нервной улыбкой, а Кирилл уже вовсю смеялся.

– А вы веселая. Но ответьте мне на один вопрос, – начал он, пополняя мой стакан вином. – Как вас зовут?

– Алина, – ответила я, все еще красная от смущения.

– Что ж Алина, я не убийца. Я просто человек, который запутался в себе и не знает, чего хочет от этой жизни. У меня есть все для того, чтобы быть счастливым. И я изо всех сил стараюсь таковым быть. Пока получается с трудом, но я стараюсь…

Я посмотрела на Кира внимательно, уловила, как его глаза наполняются воспоминаниями, и, как мне казалось, поняла, что он чувствует. Мы находились в схожей петле. Оба ходили по тонкой замкнутой веревке, в страхе, что когда-нибудь она затянется на наших шеях. Оба хотели выбраться из круга.

Отхлебнув дурманящего вина, я тихо сказала.

– Что ж. Крымский октябрь хорошо вправляет мозги, – мои глаза встретились со взглядом Кирилла. – Это я вам говорю как осенний турист со стажем. Правда, не уверена, что эта таблетка помогает при всех заболеваниях. Но вдруг?

***

Воздух был настолько наполнен свободой, что хотелось втягивать его носом как можно чаще. Будто можно было впустить ее в кровь, в сознание, в душу прямо через легкие. Будто с каждым вдохом с конечностей, мыслей, желаний падали чугунные оковы, а в руках, ногах, чувствах появлялась стремительная легкость. Удивительно, но так свободно мне всегда дышалось именно в Крыму.