Виктория Панщена - Лучший друг

– Почему? – спросила я жуя.

– Я работал. Так уж вышло, что я трудоголик, – ответил он и тут же предугадал мой следующий вопрос. – Я автор песен. Самых грустных в мире песен…

Кир засмеялся, и я широко улыбнулась в ответ.

– Ничего себе! Так вот как выглядят люди, из-под пера которых выходит девяносто процентов песен из моего плейлиста.

– Ты не так себе нас представляла? – спросил он, все еще смеясь.

– Для полного образа не хватает задумчивого взгляда и гитары за спиной, – ответила я, делано хмурясь.

– Сегодня я не взял ее собой, ты разочарована? – ответил Кир, шутливо вскидывая брови.

– Немного, – сказала я и кокетливо усмехнулась.

Когда с ужином было покончено, Кирилл взял бокал, встал и протянул мне руку. Я покорно подала ему свою, подхватила вино, а после спросила.

– Мы куда-то идем?

– Недалеко, – ответил он и увлек меня за собой на другой конец веранды – к неосвещенной лестнице, ведущей на самую крышу кафе. Когда мы поднялись, ветер с моря едва не снес мое слегка опьяненное тело с ног. Кир подхватил меня за плечи и, плотнее кутая в плед, подвел к самому краю, обрамленному кованым заграждением.

Освещения на крыше не было, в темноте едва белели пластиковые столы и стулья, хаотично расставленные тут и там. Зато в отсутствие света четко виднелось ясное звездное небо над головой. Черное-черное, точно свет выключили на всей планете. Такое бывает только на юге.

Кира встал сзади и прижался грудью к моей спине, обвивая меня руками на уровне локтей. Я не сопротивлялась его ровной, спокойной смелости. Каждое движение Кира в отношении меня было настолько естественным, что казалось, мы знакомы долгие годы и для нас каждое прикосновение – как дышать. Барьер, который я невольно выстроила между нами из-за своего страха, таял. Плавился точно сахар на сковороде, оставляя жгучее, сладкое состояние спокойствия. Моя неуверенность улетучивалась и оставляла легкое расслабление в голове и теле. А может быть, это вино делало свое дело.

Звезды над головой завораживали. Я запрокинула голову, чтобы получше их разглядеть, и ощутила дыхание Кира на своей шее. Сердце забилось быстрее, освободило разум от лишних мыслей, к щекам прилила кровь.

Я медленно стала поворачиваться к Кириллу лицом. Тот слегка разжал руки и вернул их в прежнее положение, только когда я смогла увидеть его глаза. В моем горле снова пересохло. Я поднесла бокал к губам, сделала глоток и сказала на выдохе.

– Ты обещал мне рассказать о своей татуировке.

Кир улыбнулся, коснулся своим бокалом моего и отпил вина.

– Почему эта тема не оставляет тебя в покое?

– Потому что татуировки чаще всего много значат для своих владельцев, – ответила я, рассматривая четкие черты лица Кира окончательно привыкшими к темноте глазами.

– Много, – сказал Кир задумчиво и замолчал.

– Если ты не хочешь рассказывать, я не буду настаивать, просто ты сказал, что поведаешь мне эту историю в следующий…

Закончить предложение я не смогла, потому что Кир перебил меня.

– А у тебя есть татуировка?

Я дернула рукой к предплечью, на котором имя Ирки было усиленно замазано тональным кремом, и вино из моего бокала выплеснулось прямо на рубашку Кирилла. На нежно-голубой ткани около воротника стало расползаться красное пятно.

– Прости, я не хотела. Господи, как глупо получилось, – затараторила я.

– Ничего–ничего. Но, думаю, надо это замыть, – сказал Кира, усмехнулся и залпом допил вино из своего бокала.

Я последовала его примеру, оценивающим взглядом обвела пятно на рубашке и уверенно сказала.

– Это просто. Пошли!

Я поставила пустой бокал на ближайший белый стол, взяла Кирилла за руку и быстро повела его с крыши в сторону туалетов. К счастью, в дамской комнате никого не было, потому мы решили, что ничего страшного не случится, если Кирилл побудет в ней вместе со мной, пока я занимаюсь выведением пятна.

Я встала перед зеркалом, стащила с себя плед, открыла воду и зашипела.

– Только холодная. Просто отлично, – заметила я с сарказмом, отдергивая пальцы от обжигающей ледяной струи.

– Главное, что есть мыло, – сказал Кирилл, и я подняла на него глаза, глядя через отражение в зеркале.

Он уже успел снять рубашку и остаться в одних джинсах, К такому обнажению мое сердце явно не было готово, а потому подскочило к горлу и забарабанило точно град в оконное стекло.

Я не оборачиваясь забрала протянутую мне Киром рубашку и принялась усердно выводить винное пятно. Мое дыхание учащалось не то от непрошеных фантазий, не то от того, как сильно я терла испачканную ткань под струей студеной воды. Когда мои пальцы окончательно онемели, с пятном было покончено.