Виктория Волкова - Дом у воды

– На, моя хорошая, – проворковала Люба, доставая из кармана сахар и пару конфет.

– Как ее зовут? – поинтересовалась Света, выкладывая из Гаранинского рюкзака бутерброды и термос.

– Луна, – хохотнула Люба.

– Красивое имя, – улыбнулась Света. – Звезда, Луна…

– И мать их Солнце, – добавила Люба. – Они с одного помета. Очень умные лошади.

Света оглядела «стол», ища, чем бы угостить лошадку. Но ее поиски не укрылись от Любы.

– Не корми ее, – предупредила Люба, – эта обжора готова все съесть, прям как пылесос, все схрумкает, до чего дотянется. Лучше детей позвать.

Света разлила по трем чашкам, притаившимся в термосе, огненный черный напиток и каждому из детей вручила чашку и бутерброд.

– Быстро ешьте и идите, – скомандовала Люба, а затем окликнула мужчин.

Застолье вышло недолгим. Да и что там пить на пять человек. Павка с заговорщицким видом вытащил из кармана куртки потертые медицинские пластмассовые мензурки и разлил в них водку. Одну мензурку протянул Свете. Она отказалась.

– Я водку не пью, – искренне повинилась она, про себя подумав, что и при детях не комильфо.

– Это точно твоя жена? – усмехнулся участковый.

– Нет, – скривился Гаранин. – Прибилась тут одна.

Все засмеялись шутке, а Света почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. От обиды, от злости, от беспомощности.

«Не дергайся, Светланка, – словно услышала она родной голос. – Все против твоего возвращения. Неспокойно сейчас. Пусть Сеня мелет что вздумается. Главное пока не высовываться. Пользуйся ситуацией».

– К тебе же все время кто-то прибивается, милый, – невинно вставила она, огладив Арсения по плечу. – Баб прям магнитом тянет. Вот и пришлось приехать, порядок навести.

– Да-а, обломался ты, Дергайкин! – загоготал Павка.

– Все! Послабление режима закончилось, – захихикал Назаров. – Как вы его вообще одного в наши края отпустили?

– Сенечка просился в тишине пожить, – развела руками Светлана. – Подумать! Кто же знал, что он тут так хорошо устроится?

Назаров захохотал, а Арсений, еле сдерживаясь, глянул на него пристально и осведомился ехидно:

– А ты уже все деревни объехал, Аркадий Васильевич? А то гляди, в своей избушке и заночуешь в Назарово. А там небось даже дров нету.

– Пора, пора, – спохватился участковый и, наскоро засунув в рот разлапистый кусок груздя, заторопился к стоявшему поблизости квадроциклу, оседлал его и умчался прочь.

Павка задумчиво глянул ему вслед и пробормотал недовольно:

– И так понятно, зачем турист этот на Кобыльем ошивался. Зачем по деревням мотаться? Пустая трата времени.

– Такой регламент, – пожал плечами Гаранин. – Все версии отрабатывают.

– Версия на самом деле одна, – насупился Павка. – Аркашка важничает и хочет показать, что не зря штаны в кабинете просиживает. Потом отчитаются, что предотвратили попытку взлома и что-нибудь про доблестного Бабая, установившего крепкие замки.

Гаранин ничего не ответил, лишь скривился.

– Вот я и говорю, что пока губернатор меры не примет, можем все потерять…

– Ты еще Министерство культуры всуе припомни, – хмыкнул Арсений и серьезно добавил: – Коли болтать меньше да добросовестно работать, то и сами справимся. И чужаков близко не подпускать…

Свете очень хотелось узнать про тайны Приозерного края, и она уже открыла рот, чтобы осведомиться у Гаранина. Но после такой отповеди передумала. И высвободившись из кольца Гаранинских рук, шагнула к Олеське, пытавшейся бросить снежок за шиворот одному из мальчишек.

– А давайте сделаем снежную бабу, – предложила детям. И попробовала слепить снежный шар. Но снег, рыхлый и пушистый от мороза, рассыпался в руках.

– Тогда ангелы! – провозгласила Света и, упав в снег, принялась энергично водить руками, а потом протянула ладонь Гаранину. Он потянул ее, помогая подняться, и с удивлением уставился на фигуру с крыльями, отпечатавшуюся на снегу. Дети тотчас последовали примеру его «жены». И даже Люба не удержалась и, пропустив для здоровья три мензурочки и тем самым выйдя из образа суровой барыни, плюхнулась в снег. Павка с Гараниным помогли ей встать. А потом принялись рассматривать образовавшиеся фигуры: три маленьких и две взрослых.

Света вполуха слушала разговоры мужчин и, сняв варежки, сжимала в руках комочек снега. Потом, дождавшись, когда он подтает, добавляла еще и еще, пока не набрался небольшой шар. Затем еще два. Она составила их один на другой рядом с деревом и выложила на миниатюрном белом личике черными мелкими веточками ротик, нос и глаза.