Татьяна Линг - (Не)чужой ребенок

– Пустите, – прошу старичка-охранника. – Мой братик серьезно болен и будет сильно расстроен. От этого у него может случиться криз!

– Не положено! – хмурится дедушка и старается меня вытолкнуть из приемного покоя.

– Ну пожалуйста! – заискивающе пищу я, глотая навернувшиеся слезы.

В дверном проеме, ведущем в заветные недра больницы мелькает знакомое лицо Сашкиной нянечки:

– Вы чего расшумелись тут? – говорит она строго.

– Да я вот этой непутевой уже полчаса объясняю, что не положено! Время приема закончилось!

Нянечка вздыхает:

– Он спрашивал тебя сегодня, чего задержалась?

– Сама в больнице была, – говорю полуправду, та понимающе качает головой.

– Что там?

– Яблоки, – закусываю губу, мне хочется и плакать, и смеяться, настолько я размазана сегодняшним днем.

– Давай, передам.

Около десяти я наконец сажусь в маршрутку. Неожиданно звонит телефон. Незнакомый номер. Дрожащими руками поднимаю трубку, ожидая услышать страшную весть из больницы.

– Доброй ночи, Марина. – От хриплого голоса по спине ползут мурашки.

– Доброй, Демид Владимирович.

– Вы полностью здоровы. – Закрываю глаза и облегченно выдыхаю, значит, по здоровью я ему подхожу. Не то чтобы сомневалась, но всегда есть вероятность какой-нибудь наследственной болячки.

Компания парней впереди вдруг громко смеется, а я не успеваю зажать трубку, чтобы он не услышал.

– Вы сейчас где находитесь? В ресторане празднуете? – В голосе слышится сталь.

– Я не…

– Послушайте меня внимательно, милочка! – не позволяет договорить мне Демид. – Если вы думаете, что сможете гулять, пока будете носить моего ребенка…

– Нет! – испуганно тараторю. – Вы меня неправильно поняли, я в автобусе! Возвращаюсь домой! Сегодня вечером не успела в больницу к брату, поэтому так поздно. Я вообще по ресторанам не хожу, да и некогда… – Не знаю, зачем я это ему говорю.

В трубке на мгновение повисает пауза.

– Демид Владимирович? – пугаюсь, что он положит трубку, и тогда плакало наше с Сашкой лечение.

– С завтрашнего дня вас будет по всем делам возить водитель!

– Но… – хочу возразить, что это как-то неудобно, но не успеваю – трубку кладут. Нелегко мне будет с этим человеком, но я выдержу!

Демид

– Когда можно делать подсадку? – задаю вопрос, бегло пробегая по строчкам отчета о здоровье Марины. Результат я получил еще вчера, просто лишний раз хочу убедиться, что ничего не пропустил. Она подходит абсолютно. Полностью здорова, вредных привычек нет. Словно вселенная решила сжалиться надо мной и послала немного удачи.

– Тут такое дело, Демид Владимирович… – мнется Сергей Борисович. – Есть одна проблема.

Я вопросительно поднимаю бровь и смотрю на врача. Наверняка опять вопрос в деньгах. Что ж, я готов обсудить новые условия в пределах разумного.

– У Марины нет собственных детей, а по закону суррогатной матерью может стать женщина, только рожавшая. Любая проверка нас просто закопает. По всем остальным параметрам она подходит идеально.

– Ребенок обязательно должен быть в наличии? – Врач недоуменно смотрит на меня. – Ну ребенок живой должен быть? – начинаю раздражаться. – Если он умрет почти сразу после рождения, прокатит?

Врач кивает, а я немедленно набираю Андрея, своего лучшего юриста. Сейчас он как раз готовил договор с Мариной.

– Дрон, привет. Слушай, тут такое дело…

Объясняю ему, что нужно внести записи в медкарты, сделать легальной историю о Марининых родах. Андрюха раньше работал в органах, знает нужных людей, кажется, в любой области. Так что быстро понимает, что от него требуется, и отключается.

– Проблема решена. У Марины в анамнезе – так это у вас называется, да? – появятся роды пару лет назад. Ребенок умрет вскоре после рождения. Как мне объяснил адвокат, есть какая-то там штука, внезапная смерть младенца, что ли. Я не до конца понял.

– СВДС? – переспрашивает врач. – Синдром внезапной детской смерти? – Я киваю. – Да, это может подойти. Причины этого явления не изучены, мать никто не обвинит ни в чем, перед законом она чиста и свободна, – слышу рассуждения врача.

Значит, Андрей все делает правильно. Через пару дней у меня будет вполне легальная медкарта Марины, в котором будет указано, что ее ребенок, дочь Анна, двух недель от роду, внезапно скончается во сне. Как Андрей это провернет – меня не волнует. Я плачу ему огромные деньги не для того, чтобы выяснять как, а чтобы получить необходимый результат.