Эмма Чейз - Принцесса Элли

– Он ненавидит меня, – тихо говорю я. Но затем рыдание сотрясает мою грудь и плечи. – Мой отец ненавидит меня.

Логан сдвигает брови и через мгновение делает глубокий вдох. Затем с грацией, удивительной для парня такого роста, он подходит и опускается на пол рядом со мной, упершись предплечьями в колени, спиной к стене.

Он наклоняется ближе и мягко шепчет:

– Не думаю, что это правда.

Я качаю головой и вытираю щеки.

– Ты не понимаешь. Я болела. В ту ночь, когда убили маму, у меня болело горло, я кашляла. Я без конца ныла. Аптека в конце квартала была закрыта на ремонт, поэтому она поехала на метро.

Когда твое детство проходит в городе, родители довольно рано проводят с тобой беседу о грабежах. О том, что никакое количество денег или драгоценностей не стоят твоей жизни. Так что, если кто-то потребует эти вещи, просто отдай их. Их можно заменить – а тебя нельзя.

– Он написал нам письмо из тюрьмы несколько лет назад – тот парень, который это сделал. Он сказал, что ему жаль, что он не хотел в нее стрелять, что пистолет просто… выстрелил.

Я поднимаю взгляд и вижу, что Логан внимательно смотрит и слушает.

– Я не знаю, как кто-то вообще может подумать, что подобные вещи могут успокоить людей. Что он сожалеет. Что он не хотел делать то, что сделал. Что дело не в нас. Во всяком случае, это просто еще раз доказывает, что она оказалась не в том месте и не в то время. И что… если бы меня не существовало, любовь всей жизни моего отца была бы жива. Я не драматизирую, это просто факт. И именно поэтому он даже не может взглянуть на меня.

Несколько минут мы молчим. Я сижу на коленях, Логан смотрит прямо перед собой.

Затем он потирает шею и спрашивает:

– Ты же знаешь, говорят, что Нью-Джерси – это подмышка Америки?

– Я всегда думала, что это бред. Мне нравится Джерси.

– Там, где я вырос – Ист-Амбой, – это как лишай на теле Весско.

Я коротко хихикаю.

– Был там один парень, Алкаш Вилли – все его так называли. Он целыми днями попрошайничал, бродил по улицам и искал по канавам мелочь. Потом покупал самую большую и дешевую бутылку спиртного, какую мог достать.

Ровный звук глубокого голоса Логана, его мелодичный акцент успокаивают. Баюкают, как мрачная колыбельная.

– Но он не всегда был Алкашом Вилли. Когда-то он был Уильямом. А у Уильяма была хорошенькая жена и трое маленьких детей. Они были бедны, мы все были бедны, и они жили в крошечной квартирке с одной спальней на четвертом этаже в доме-развалюхе, но они были счастливы.

Его голос становится низким.

– Уильям работал в ночную смену в супермаркете, разгружал грузовики, заполнял полки. И однажды ночью он поцеловал на прощание свою милую жену, уложил детей в постель и отправился на работу. И когда он вернулся домой… Все, что он любил, все, ради чего он жил, превратилось в пепел.

Я ахаю, вдруг став маленькой и тихой.

– Там был пожар, плохая проводка, и все они оказались в ловушке в этой крошечной квартире и погибли. Все, кроме одного. Самый старший, Брэди, был примерно моего возраста. Он успел выпрыгнуть в окно до того, как до него добрался дым. Он переломал кости на ноге в нескольких местах, но выжил. Кажется, что, потеряв все остальное, Уильям должен был держаться за этого парня обеими руками. Не уходить, никогда не выпускать из виду.

Логан пожимает плечами.

– Вместо этого, как только Брэди выписали из больницы, Уильям позвонил в социальную службу, подписал отказ от всех прав и бросил своего единственного выжившего ребенка.

Он качает головой, его голос смягчается, когда он все вспоминает.

– Когда они пришли, чтобы забрать его, это было самое печальное, что я видел в своей жизни. Брэди стоит на тротуаре, прыгает на костылях, плачет и умоляет своего отца позволить ему остаться. Вилли даже не обернулся. Не попрощался. Просто пошел дальше… и начал искать мелочь.

– Но как же так? – восклицаю я, переживая за ребенка, которого я никогда даже не видела. – Почему он так сделал?

Логан смотрит мне в глаза.

– Чтобы наказать себя за то, что его не было рядом, когда люди, которых он любил, нуждались в нем. За то, что подвел их, не защитил… Это худший грех, который может совершить человек. Если мужчина не может уберечь тех, кто ему дороже всего… он их не заслуживает.

– Но это была не его вина.

– Он считал, что его.

Его голос мягкий. Нежный.

– Я видел лицо твоего отца, когда ты с ним рядом, Элли. Он не ненавидит тебя. Прав я или нет, но он ненавидит себя. Ты напоминаешь ему обо всем драгоценном, что он не сумел сберечь. Он так глубоко погружен в собственную боль, что не видит ни твоей боли, ни боли твоей сестры, ни того, как он все усугубляет. Он слаб, опечален и зациклен на себе, но это его дело – понимаешь? Это не имеет к тебе никакого отношения.