Юлия Резник - Бракованная

Пока спускался по лестнице – упарился. Видно, температура поднималась. Осторожно обходя лужи, добрел до ворот. Зима в их приморском городе в этом году была снежной. Снег выпадал и тут же таял, превращая дороги в реки.

Хенде Гетц Сандаловой был припаркован, как она и обещала, у ворот. А вот ее самой у машины не оказалось. Чуть поразмыслив, Коган забрался внутрь. Стоять на своих двоих было все сложнее. Печка в машине работала на всю мощь, и ему тут же стало еще жарче, чем было. В поисках блаженной прохлады он прислонился лбом к окну и, кажется, ненадолго выпал из реальности.

Первым, что он услышал, возвращаясь в сознание, было обеспокоенное Веткино:

– Слушай, может, тебя отвезти в стационар?

– Где ты была? – задал встречный вопрос Коган.

– В аптеке. Купила тебе лекарств. Но теперь думаю, этого недостаточно.

Серьезно? Сандалова купила ему лекарства? В лесу умер последний лось? Иначе как объяснить, что самая эгоистичная женщина, из всех кого он когда-либо знал, решила о нем позаботиться? На всякий случай Там открыл глаза. Мелькнула мысль, что это какой-то очередной прикол. Что она над ним просто издевается! Как издевается всякая королева красоты, над по уши влюбленным в нее ботаном. Но… Нет. Беспокойство, написанное на красивом лице Сандаловой, было вроде бы искренним. А может, он просто ни черта уже не соображал и выдавал желаемое за действительное.

– Просто отвези меня домой.

Адрес можно было не называть. Они с Веткой знали друг друга всю жизнь. И до сих пор продолжали общаться. По большей части через общих друзей, ага. Пока ехали Ветка умудрилась влететь в несколько ям. Тамерлан на своем Ренж Ровере их бы даже не заметил. Но для крошки Гетца это было слишком.

– Слушай, а чего тебе никто не купит нормальную машину?

– В смысле – никто?

– Ну, не знаю… Любовник. Тачка – это ж самый верный подарок, не?

Машина резко заглохла. По инерции Там дернулся вперед, а потом его снова отбросило в кресло. Коган жалобно ухнул. В голове ударили молоты. Высекая в мозгу навязчивый вопрос – а не перешел ли он какую-то невидимую границу? Не вторгся ли туда, куда не имел права? Было очень похоже на то. Но ведь они с Веткой и раньше обменивались уколами. Гораздо более серьезными и язвительными. Тогда почему же он почувствовал ее уязвимость только теперь? И ярость, которая, он готов был поклясться, исходила от Ветки волнами. Там даже отшатнулся, опасаясь, как бы она не вцепилась ему в лицо. Но уже очень скоро понял, что ничего подобного Сандалова делать не собиралась. Вместо этого она спокойно завела машину и, как ни в чем не бывало, заметила:

– Знаешь, ты прав. Я обязательно ему намекну.

Интересно, если бы он купил ей, допустим, Лексус, на сколько бы хватило ее благодарности? Только не подумайте, что Сандалова из этих… Нет. Просто она всегда ищет, где потеплей да повыгодней. Она даже замуж вышла по расчёту. За их общего с Коганом друга Митьку Сивакова, сына начальника местного УВД. Расчет был простой. Ветка надеялась, что родственные связи помогут ее проворовавшемуся отцу-губернатору отмазаться от срока. Но за того принялись весьма серьезные люди. Против которых местные оказались бессильны. А может, не сильно они и старались, опасаясь каждый за свою задницу. Присел Веткин отец надолго. Да и ее брак просуществовал почти десять лет.

– Приехали.

– Угу…

– Там, ты сам-то дойдешь?

– Угу. Дай только собраться с силами.

– Горе луковое. Пойдем, я тебя провожу. Ключи где?

– Что?

– Дай ключи, говорю! Слушай, может, позвонить Саре Измайловне?

– Лучше сразу меня пристрели, – пробормотал Там, едва ворочая языком. Ветка хохотнула:

– Что, достала тебя мать?

– Ты даже не представляешь, как.

Несмотря на всю свою любовь к Саре Измайловне, хороший еврейский мальчик Кеша Каган все же предпочитал любить ее на расстоянии. Ведь стоило ему хоть немного подвинуть личные границы в угоду матери, как та тут же бросалась в наступление по всем фронтам. Ну никак ей не удавалось понять, что он уже слишком взрослый, чтобы цепляться за ее юбку!

Там тяжело вздохнул. Оперся на Ветку. Грех было не воспользоваться таким случаем. Ну, когда он еще сможет шагать с ней вот так, закинув руку на плечи? Касаясь будто бы между делом носом ее шикарных волос, скользить невзначай пальцами по рукаву куртки, представляя, что ее нет. Что ни говорите, а болезнь определенно этого стоила! И, да, он – жалкий, кто ж спорит?

– Обопрись о стену, пока я открою дверь.