Анастасия Столярова - Бабло побеждает зло

Вика в ужасе молчит, кажется, я перегнул палку.

– Может быть, я как-то… как-то могу тебе помочь? – бормочет она, я отрицательно качаю головой, жалость совсем не то чувство, на котором стоит играть.

Я сажаю ее в вагон метро, она начинает меня утомлять, я поглядываю на часы – уже достаточно поздно, если я заеду к Крис, домой я попаду только под утро, отец опять будет недоволен. Вика машет мне из окна, я машу ей в ответ и заношу ее номер в черный список, свидание было совсем тухлым, и я не хочу встречаться с ней еще раз.

Я перехожу на другую ветку, сажусь в метро и снова мчусь куда-то во тьму, Крис живет почти в центре, родители купили ей шикарную хату, которая теперь широко известна в самых узких кругах как вертеп непристойности и разврата. Внизу консьерж, но когда я называю номер квартиры, мне просто махают рукой, сообщать о визите в эту квартиру не принято. Я поднимаюсь на лифте, внутри зеркала и мрамор, лифт – это тоже портал, переносящий тебя в другой мир, я вспоминаю, как в детстве ужасно любил кататься на лифтах.

Дверь в квартиру приоткрыта, мне в нос ударяет запах травы, оглушает музыка и в глаза бьёт свет неоновых огней, я кому-то приветственно киваю и сажусь на диван, Кристины нигде нет, я иду ее искать и нахожу ее в спальне, она трахается с двумя мужиками сразу, я морщусь, возвращаюсь на диван и ожидаю, когда они… закончат. Мне ужасно скучно. Кристина появляется где-то через час, ее шатает, она хорошо датая, я ловлю ее за руку.

– Надеюсь, твой секс марафон на сегодня закончен?

Она не слышит меня из-за музыки и говорит невпопад:

– Да, все хорошо…

Народ неспешно расходится, уже почти два часа ночи, мне тоже пора, но я почему-то медлю, наконец, мы с Кристиной остаемся в квартире одни, она пристально смотрит мне в глаза:

– Зачем приехал?

Я жму плечами:

– Ты сама меня приглашала, не помнишь?

Она кивает головой:

– Да, да… мы же типа… друзья…

Она снова смотрит на меня, ее глаза, обычно серо-зеленые, сейчас совсем мутные, она потягивается и подходит к окну:

– Знаешь, что мне нравится в этой хате больше всего? Потрясающий вид из окна. Первый раз я сюда пришла, когда дом еще строился. Были только перекрытия и все. Здесь было столько пространства, столько воздуха. Свистел ветер. Но потом построили эти стены и стало хуже…Я часто люблю смотреть на ночной город…

Она распахивает настежь окно, садится на подоконник и закуривает сигарету, мне становится не по себе, все-таки мы находимся на двадцатом этаже, а она совсем кривая.

– Слушай, может ты слезешь оттуда? – не выдерживаю я.

Она равнодушно жмет плечами:

– Зачем?

– Затем, что ты свалишься…

Она негромко смеется:

– Ну, это будут мои проблемы. Я не разобьюсь, я просто полечу как птица…

– Камнем вниз. Или ты отменила закон всемирного тяготения? Неужели у твоего папы и для этого достаточно денег?

Она не обращает на мои слова внимания и неотрывно смотрит на ночной город, я соглашусь с ней, что зрелище действительно потрясающее, под нашими ногами раскинулся сверкающий ковер сияющих огней, небо совсем темное, но кое-где все же проглядывают тусклые звезды, здесь, в городе, их совсем мало, они поблекли, потускнели, не выдержав никакой конкуренции с сияющими огнями неоновых вывесок.

Я подхожу к ней, стаскиваю ее с подоконника и захлопываю окно, она не сопротивляется, я швыряю ее на диван, она в одной майке на тонких бретелях и потому выглядит нелепо, отталкивающе худой, ее руки похожи на две тонкие сломанные веточки, она тихо смеется:

– Ну и зачем ты это сделал?

Я хмыкаю:

– Не хочу отскребать тебя от асфальта. Захочешь прыгнуть – прыгнешь после моего ухода, идиотка… Меня потом затаскают по ментовкам. И будут терки с отцом. Зачем мне это нужно?

Она негромко смеется:

– На мгновение я подумала, что ты беспокоишься, что потеряешь своего единственного друга. Знаешь, почему-то всегда люди кончают жизнь самоубийством в одиночестве. Наверно, это неправильно. Ведь смерть – это не конец, а просто переход в другой, более совершенный мир. И в такой момент лучше, когда рядом находится близкий тебе человек. Когда мы рождаемся, рядом находится самый близкий нам человек, наша мама… Почему же в момент смерти мы так часто бываем одни… мы и так слишком одиноки и никому нет до нас дела…

Ее совсем плющит, она машет мне рукой в сторону спальни:

– Там немного осталось. Если хочешь…

Это приводит меня в неописуемую ярость:

– Отец дома. Ты хочешь, чтоб он увидел меня вмазанным?