Анастасия Столярова - Бабло побеждает зло

– Конечно. У меня нет времени, да и желания гулять. В выходные я работаю. Хотя мой отец и влиятельный человек, я никогда не прошу у него денег, я не хочу от него зависеть. Знаешь, я делаю домашки и курсовые для всяких мажоров, которые учатся со мной в группе. Они покупают все зачеты и экзамены, вместо того чтобы учиться самим и получать скиллы. А после окончания учебы их отцы устроят их к себе в компании, это так грустно…

Снова накрапывает дождь, и мы идем в ближайшую Шоколадницу. Я краем уха слушаю ее болтовню, главное правило диалога с девушкой, да и вообще с любым человеком это то, что всегда должен говорить он, никогда нельзя ничего рассказывать о себе, иначе однажды это будет использовано против тебя. Я рассеянно ее слушаю, мне обрывает телефон некая «Ира Вятчинки», я хоть убей не могу вспомнить кто это, я скидываю ей смс, что на семинаре и наберу позже. Сидящая рядом девушка что-то старательно рассказывает мне, я старательно делаю вид, что слушаю и одновременно пытаюсь прикинуть, когда отец вновь уедет в командировку, тогда у меня будут полностью развязаны руки. Моя спутница теребит меня за руку, отрывая меня от моих мучительных размышлений, и я вдруг понимаю, что забыл ее имя, я лезу в телефон, ее зовут Вика.

– Кстати, как там Дуся?

Вика удивленно смотрит на меня:

– Какая Дуся?

– Твоя кошечка?..

Черт, я все же перепутал, это минус в карму соблазнителя, телки страшно не любят, когда ты путаешься в фактах и названиях, ведь это означает, что тебе наплевать на их болтовню, что в принципе так и есть. Вика рассказывает мне что бедный Буся где-то подцепил отит среднего уха, я печально киваю головой в такт ее словам. Разговор постепенно затухает, и мы просто сидим молча, она робко поглядывает на меня, ожидая моих дальнейших действий, я пододвигаюсь к ней ближе и ловлю своими губами ее губы, мы целуемся, во время поцелуя я снова прикидываю сколько денег попросить у отца, если он уедет почти на месяц, мне не хватит той суммы, которую он обычно мне дает… У Вики мягкие мясистые губы, но мне противно. Наверное, это ненормально испытывать такие чувства во время поцелуя с девушкой, но мне реально противно, я не люблю целоваться. Все это кажется мне таким неестественным и наигранным, как дешевая романтическая мелодрама. Наконец, мы отпускаем друг друга, Вика искоса посматривает на меня, ожидая приглашения продолжить сегодняшний, по ее мнению, прекрасный вечер. Я широко улыбаюсь:

– Уже поздно. Я провожу тебя…

Мы выходим из кафе и держимся за руки, она обескураженно молчит, перебирая в голове возможные варианты, отчего этот вечер заканчивается не так, как она планировала.

– Хочешь, поехали ко мне в гости, – наконец говорит она, видимо, решив, что мне некуда ее привести, – родители на даче, я одна. Посмотрим новый фильм, я угощу тебя кофе…

Я с сожалением качаю головой:

– Обязательно. В другой раз обязательно. Мне нужно написать доклад для своего однокурсника, я рассказывал тебе. Дедлайн уже завтра. Все очень серьезно, его могут отчислить, а я не могу подвести человека. И это мой профит, понимаешь, я не хочу просить деньги у отца. Я вообще не сторонник дауншифтинга. Я хочу зарабатывать деньги сам, как и должен мужчина…

Она вяло кивает, соглашаясь с моими словами, я слегка приобнимаю ее, в принципе, она забавная, такая милая домашняя девочка. Но она совершенно меня не цепляет, она скучная и банальная, как старый заезженный анекдот. Мне остается лишь вежливо улыбаться, кивать головой и ждать, когда же она, наконец, заткнется…

– А где твоя мама? – вдруг спрашивает она, – просто ты всегда говоришь об отце. Она живет не с вами?

– Мамы… мамы нет… – выдавливаю я.

Я молчу, видимо, я вылил на нее слишком много личной информации, а это скверно. Она не должна знать обо мне никаких сведений, кроме ничего не значащих фактов, это тоже одно из основных правил мастера.

– Моя мама умерла почти семь лет назад, – наконец говорю я, Вика тоже молчит:

– Прости, я не знала… О, наверное, это ужасно… – неловко бормочет она. – Что случилось?

Я сжимаю ее руку, мысленно ругая себя, что проболтался про мать. Никто не должен ничего обо мне знать. Иначе однажды это будет использовано против меня. Но нужно как-то выкручиваться, я печально опускаю глаза:

– Автокатастрофа. Асфальт был сырой. Она ездила в аэропорт, ей должны были прислать ягодичные имплантанты из Франции. И машину занесло. Ее швырнуло прямо под фуру. Отец мало что мне рассказывал, я слышал только обрывки фраз… Ее раздавило в лепешку. Голова отлетела, внутренности были размазаны по асфальту. Ее собирали в совок. Я имею ввиду части тела, что смогли отскрести от асфальта… и гроб, конечно же, был закрытым…