Майя Сохумели - Амберг

– Мне кто-то запретит? – не меньше моего удивился он. – Ты всегда так много задаешь вопросов?

– А вы всегда так мало отвечаете на них? – изумился я, но уже присаживался рядом.

– Я с самого детства такой: говорю только то, что хочу сказать. Больше из меня невозможно вытащить, – посмеялся он.

– Вы сегодня в прекрасном расположении духа, – заметил я.

– В наипрекраснейшем! – восхитился он.

– Что же вас так обрадовало? – спросил я.

– Да ничего, просто день хороший, – ответил загадочно Амберг.

– Чаще бы такие дни, – добавил я, хотя знал, что это было ни к чему, но и ничего не сказать я не мог.

– Часто такие дни и не могут быть, иначе мы перестали бы ценить хорошее, став оно для нас обыденностью, – пояснил Амберг. – Я видел сегодня дом, который был у нас в Очамчире, теперь я хочу купить этот дом, – радостно добавил он.

– Так вы из Очамчиры? – удивился я.

– Да, из самого лучшего города в мире, мой мальчик! – сделав глубокую затяжку, он посмотрел на меня и улыбнулся.

– А я из Сухуми, – добавил я, желая показать ему, что тоже имею причастность к тем местам, которые нам пришлось волей судьбы покинуть.

Он ничего не ответил, а лишь улыбнулся, будто уже знал, что я тоже с тех краев. Иногда мне казалось, что этот человек знает намного больше, чем мне хотелось бы самому о себе знать. Но у него был уникальный дар тактичности: он никогда не показывал, что знает то, что мне не хотелось бы показывать о себе.

– А какой у вас был дом в Очамчире? – спросил я.

– Дом, окруженный большим садом, или же сад прикрывал лицо дома, но можно было заблудиться среди аромата цветов. Когда я был ребенком, мне казалось, что они говорят со мной. И да, я даже разговаривал с ними. Мама очень любила свои цветы – каждое взращенное дитя, она берегла их от дурного взгляда и прикосновения. Как были прекрасны кусты диких роз. Ох, алые розы, после я никогда не мог найти такой же красочности и умиротворенности от цветов. После роз были скромно высажены лютики и ромашки. Они благородно уступали розам лавры первенства. Нога, ступавшая в мамин сад, встречалась прежде с розами, и после так бестактно провожала глазами ромашки и лютики. Но ведь ромашки – самые прекрасные и чистые цветы. Мне всегда становилось обидно за них, и порой я намеренно не подходил к розам и не вдыхал их тягучий аромат. Я поступался сквозь дурман до моих ромашек. Гортензия, переливающаяся черноморская красавица, как же прекрасно она сочеталась в этом соперничестве. Она будто стояла вдали от других, бутончики набухали – и она распускалась при каждом прикосновении к ней. Именно гортензия меня научила тому, что цветы живы. И они, подобно девственному женскому телу, очень трогательно реагируют на прикосновения. Не каждому открывается аромат гортензии, порой ее и вовсе называют безвкусной. Но кто же будет спорить с моими воспоминаниями? Цветочный ансамбль завершался отделенными кустами смородины, малины, а возле забора рос жасмин. Когда ты проходил огромный и нескончаемый мамин сад, то подходил к папиной веранде в античном стиле. Это была его гордость, его настоящее достоинство. Мой папа любил гостей, часто у него собирались друзья. И летняя веранда с видом на мамин прекрасный сад была настоящей сказкой. Плакучая глициния склонилась над верандой и принимала солнечный удар на себя. Глициния своей фиолетово-багряной одежкой напоминала мне сказочную царевну, которой приходиться выстрадать свое место под солнцем, выплакать свое счастье. В доме у каждого было свое место, каждая деталь была устроена таким образом, напоминая заершенную композицию. Каждый, кто когда-либо видел сикстинскую капеллу, мог с уверенностью утверждать, что она напоминала наш дом. Каждая картина, каждый цветок, виноград, пророщенный вдоль забора, также гармонично красовались в картине моего детства. Утром, когда только просыпалась природа, в тишине людской жизни можно было услышать голос природы. Птицы зазывали своим щебетанием, я слышал, как пчелы расправляются с цветами и как трепетно порхает бабочка, которая недавно была неприглядным существом.

– Как в сказке, – произнес я, но сам находился где-то далеко, я сам на секунду оказался в этом доме.

– Это была моя детская сказка, в которой я жил. Мы с мамой еще долго пытались найти похожий дом, я даже пару раз чуть было не купил дом. Но мамины глаза меня останавливали. Все агенты делали акцент на дом, но мама мечтала именно о саде, а дом ее удовлетворил бы любой. Она мечтала о таком саде, который у нее был – огромный, развесистый, тенистый и загадочный сад с ее любимыми цветами. Поэтому я хочу построить такой дом, в котором мама будет счастлива.