Анна Андронова - Весна и нет войны

Залив чашку кипятком, она, однако, не торопилась убрать жестяную банку обратно. Кира поднесла её к носу и замерла, закрыв глаза. В нос ударил сладковатый, терпкий аромат.

В этот момент в дверь громко постучали. От неожиданности Кира едва не выронила драгоценную банку, и её лоб мгновенно покрылся холодным потом. Не то чтобы она так сильно любила чай- просто эта коробочка тоже была из той жизни, где все еще были живы и счастливы. Увы, с каждым днем тот мир сжимался и исчезал, а новый наступал все решительнее. Вот и чай когда-нибудь, как ни растягивай, да кончится, и она уже не сможет, вдыхая сладкий, терпкий аромат, хоть на секунду перенестись в прошлое.

Потому –то Кира и испугалась, когда чуть не выронила жестяную банку.

Спрятав чай обратно в шкаф, Кира открыла дверь.

– Привет!– Сима устало улыбнулась.– Там моему мужу на работе мясо выдали.

– Спасибо, я не хочу есть,– заверила её Кира.

– Правда?

Сима вздохнула и опустила глаза.

– Сегодня опять на фронт ходил проситься,– всхлипнув, сообщила соседка.– Слава богу, опять не взяли.

Сима виновато посмотрела на Киру. Чувствовалось, ей страшно неудобно оттого, что все вокруг уходят на фронт, а её муж нет, и она даже не может скрыть свою радость. На самом деле от одной только мысли, что муж уйдет и она останется одна с ребенком на руках, у Симы начинали трястись колени. Может быть, именно поэтому она упорно приглашала Киру ужинать: чтобы, во-первых, как-то приглушить гнетущее чувство вины; во-вторых, чтобы доказать мужу , что он нужен и здесь- заменить Кире семью вместо матери, ушедшей на фронт.

Закрыв за соседкой дверь, Кира вернулась к столу и окинула довольным взглядом чашку с дымящимся чаем, блюдечко с сахаром и тарелку с куском черного, непонятно из чего испеченного, хлеба. Сначала она делала маленький глоток, потом клала в рот крохотный кусочек хлеба и даже не жевала, а сосала его, как конфетку, заложив за щеку и перекладывая туда-сюда языком.

***

Немного притупив чувство голода, Кира обычно брала какую-нибудь книжку. Например, толстый томик Шарлотты Бронте. Иногда в книжке находились утешительные строки:

«У многих из нас бывают периоды или период, когда жизнь кажется прожитой понапрасну, когда ждешь и надеешься, хотя надежды уже нет, но день осуществления мечты все отдаляется и надежда, наконец, увядает в душе. Такие мгновения ужасны, однако самые темные часы ночи обычно возвещают рассвет».

Кира счастливо улыбалась, переносясь в мечтах в теплый весенний вечер, где они с синеглазым мальчиком , взявшись за руки, медленно идут по улице, утопающей в аромате сирени. Но вот она перелистывала несколько страниц, и ей на глаза попадались другие строки.

«Будущее иногда предупреждает нас горестным вздохом о пока еще далекой, но неминуемой беде; так дыхание ветра, странные облака и зарницы предвещают бурю, которая усеет моря обломками кораблей; так желтоватая нездоровая дымка, затягивая западные острова ядовитыми азиатскими испарениями, заранее туманит окна английских домов дыханием английской чумы. Но чаще беда обрушивается на нас внезапно,– раскалывается утес, разверзается могила, и оттуда выходит мертвец. Вы еще не успели опомниться, а несчастье уже перед вами, как новый ужасающий Лазарь, закутанный в саван».

И внезапно, точно в подтверждение этих слов, начинали завывать сирены воздушной тревоги.

Кира поспешно одевалась, хватала заранее приготовленную сумку и мчалась к метро, ежась от громкого треска зениток, гула самолетов и барабанящей, точно град, шрапнели зенитных снарядов.

Иногда бомбили так сильно, что в метро приходилось бежать прямо после работы.

С шести часов вечера переставали ходить поезда. На путях снималось электрическое напряжение, на рельсы укладывались деревянные щиты, где на ночь устраивались люди. В первую очередь пускали женщин с детьми и стариков.

В такие ночи Кира чувствовала себя особенно несчастной. Но следующим вечером Кира возвращалась домой; ежедневный ритуал повторялся: печка, чай, блюдце с сахаром, хлеб, книга- и жизнь уже не казалась такой беспросветной.

***

Кира отколола щипчиками крохотный кусочек сахара, положила его в рот и отхлебнула еще глоток чая.

Сегодня у неё было припасено нечто лучшее, чем томик Шарлотты Бронте.

Тетрадь. Совершенно чистая, толстая тетрадь в клетку, уже ставшая дефицитом, как и все остальное.

Кира нашла её утром по соседству с разрушенным домом, где жили женщина с мальчиком.