Елена Тодорова - Ты теперь моя

– Хороля! – визг подруги слышен до того, как она открывает дверь. – Залетай, – приглашает после быстрых объятий. – Только я не одна. Вадик со Стасом и Маринка завалили.

Вхожу в просторный зал. На первых секундах мне почему-то становится неуютно. Ребята всё те же, а вот я… оказывается, другая. Как это произошло? И когда? Что именно поменялось? Ни одного ответа у меня нет. Просто чувствую резкое желание развернуться и уйти.

Справляюсь, конечно. Поймав обращенные на себя взгляды, улыбаюсь и здороваюсь.

– Надо же! Какие люди!

– И без охраны!

Последнее весьма красноречиво звучит.

Играет легкая ненавязчивая музыка. Мы пьем белое вино и болтаем о всяких пустяках. Ребята с зажравшейся сытостью вяло делятся, на каких «заграницах» провели лето.

Всепоглощающее чувство неприятия возвращается.

Тошнотики .

Желание уйти усиливается, но я зачем-то остаюсь. Мне, вроде как, больше некуда пойти.

– А Сауль тебя не убьет? – бросается в переживания Рита после моего короткого пересказа, как я к ней попала.

– Сауль меня, может, и убьет, но только после того, как я потреплю ему нервы, – беспечно улыбаюсь, хотя никакой беззаботности во мне и близко нет. Сосёт под ложечкой, когда о нем думаю. – Папа меня в передвижениях никогда не ограничивал. Ладно бы сам сказал! Как-то объяснил! Попросил! Так нет, приставил ко мне этого Герасима с навигатором в заднице… Я в магазин не имею права заехать??? А как же мои личные желания? Будет зверствовать, вернусь к отцу!

– Разве так можно? У них же уговор… – бормочет Ритка.

– Ну, пусть подавится этими причалами! Ему же они нужны были? Не я.

Это им я говорю. А сама знаю, что так не может быть. Я уже Саульская. Я – гарант мира. Я – уязвимый элемент в его стае. Начну метаться из лагеря в лагерь, не только себя под угрозу подставлю, всех Архангельских и Хорольских.

Заталкиваю эти жёсткие мысли подальше. Друзьям не рассказываю. И так слишком многое выплеснула.

– Юлька, Юлька… – подает голос Вадик. – Если бы не отец, танцевала бы со временем в каком-то вонючем кабаке для этого авторитета. А так тебя продали и сделали официальной подстилкой. Придержи гонор, если не хочешь, чтобы менты вылавливали твое бесценное тельце в каком-нибудь Золотом Роге.

– Вадюша, – приторно вздыхаю. – Я понимаю, что тебя личная обидка кроет. Но можно же не так явно желчью метать? Мм-м? Попрошу, – заканчиваю с нажимом. – Не хотелось бы, чтобы тебя в Золотом вылавливали. Раньше меня.

– За меня не переживай.

– А я и не переживаю.

Все замолкают. Обстановка не на шутку накаляется. Ритка громко сглатывает и натянуто хихикает.

– Ха-ха, Хороля, Вадос, ну вы, как всегда…

Да ваще!

– Выйдем. Поговорить хочу.

– Никуда я с тобой, Вадик, не пойду.

– Выйдем, говорю.

– Отвянь.

То, что он продолжает настаивать, довольно неожиданно. Упорство – не его стезя.

Вадик поднимается. Я тоже. Выступаем друг против друга. Прожигаем взглядами. И в этот напряженный момент в дверь звонят.

Каким-то шестым чувством я знаю, кто пришел.

– Это за мной, – информирую с фальшивым достоинством. Дерганым движением подхватываю с дивана сумочку. – Рита, проводи.

Подруга волочится за мной траурной поступью. Меня и саму, если честно, по пути к двери, то в жар, то в холод бросает. Руки и ноги свинцом наливаются. А дыхание невольно становится поверхностным.

– Ладно, все. Иди. Я захлопну.

Едва прикоснувшись к замку, испуганно отпрыгиваю от глухого удара. В дверь долбят кулаком.

– Мамочки… Может, не надо… Не открывай! – заходится приглушенным писком Ритка.

Но я открываю. И, получая подтверждение своим предчувствиям, перестаю дышать.

– Что значит, потерял? – грудь одномоментно стягивает жгучими кольцами напряжения. Все внутри цепенеет. – Ты гонишь, Макар? Как можно потерять девчонку? – выступая из-за стола, пронизываю водителя убийственным взглядом.

– Да она вольтанутая, – басит тот на срыве. – Не обессудь, Сауль, ей-богу, за неделю замахала меня твоя мурка. Борзота вшивая! Что угодно готов делать, только не с ней…

– Ближе к делу, Макар! Где она, твою мать?

Мурманский покрывается багровыми пятнами. Дергая ворот, резко выдыхает, прежде чем принимается за пересказ событий:

– Захотела она в магазин. Я, ясное дело, как ты постановил, отказал. Не положено же… Так она будто с цепи сорвалась! Давай арапа заправлять [6] «Брать на арапа» или «Заправлять арапа» – брать на испуг, добиваться признаний при помощи несуществующих улик, невыполнимых угроз. : в бетон закатаю, на ходу выпрыгну… Я, х** знает, хозяйка все-таки… За ручку схватилась, дверь открыла – я по тормозам дал. Она и выскочила. Пока перестроился, нашел место для парковки – ее след простыл. Искал. Весь район промахал. Людишек, бл*, спрашивал. Бегал, как сайгак. Ничего.