Елена Тодорова - Улей

– Немного непривычно, что тебя нет рядом, – говорит она, рассеянно помешивая соломинкой кофе-фраппе. Услышав недоверчивое фырканье Дарьи, смеется. – Да-да, Захарченко, я скучаю по тебе!

– Некому подавать патроны? – ехидничает подруга, за что Ева бросает в нее скомканной салфеткой.

– Веселая улыбка портит твое брутальное придыхание.

Захарченко и не думает спорить.

– Ну да, ну да… Признаю, я не королева сарказма. В отличие от тебя.

– Учись, пока я жива, дорогая.

– Боже, Ева, как высокопарно!

– А то!

Мимо их столика проходит группа парней, и Даша, перекидывая шикарные медные волосы на одно плечо, провожает их долгим мечтательным взглядом. Ева же удостаивает посетителей лишь мимолетным вниманием. Посмеиваясь, машет рукой перед лицом подруги.

– Ау! Я здесь.

Ни капли не смутившись, Даша улыбается.

– Заметила того высокого блондина? Правда, красавчик?

– Твой новый сосед? Ну… посмотреть есть на что, согласна. Хочешь, приглашу его к нам за столик?

– Нет, не смей! У меня на подбородке кошмарный прыщ. Если он сядет рядом, обязательно заметит.

– Не вижу ничего критичного. Вряд ли он заинтересуется твоими прыщами, когда ты с таким декольте.

– Ой, прекрати… – краснеет Даша и бросает в Еву ее же искомканной салфеткой. Покашливает, прочищая горло: – Лучше расскажи, как прошел первый день в Улье? Жертвы есть?

Исаева морщится. Отпивая кофе, выдерживает долгую паузу.

– Сегодня я никого не убила. Но врага себе сыскала на первой же паре.

Даша вмиг напряженно выпрямляется.

– Перестань говорить загадками, – шикает она на Еву.

– Не перебивай, – Исаева недовольно машет здоровой рукой. – Я пытаюсь тебе рассказать.

– Ладно, извини.

Обхватив холодный стакан ладонью, Ева задумчиво смотрит в окно.

– Знаешь, я думаю, учеба в Улье будет весьма интересной. И все благодаря… Адаму Титову.

– Титову? – Захарченко роняет трубочку в стакан. – Как «ТитовТрансСервис»? «ТТС»?

– Ага, – важно кивает Ева. – Адам – сын Терентия Титова. Помнишь, Вика нам что-то рассказывала о нем? Я тогда не обратила внимание…

Даша сосредоточенно морщит лоб.

– Да, ее брат знаком с Титовым… То есть, они точно не друзья… Ничего такого. В общем, я не помню, что там за история… М-мм… Вика что-то говорила о матери Титова…

– Она бросила семью и куда-то сбежала, да?

– Ну, не прям сбежала. Просто переехала жить в другую страну.

– По-моему, одно и то же.

Даша эмоционально взмахивает руками.

– Суть в том, что этот Адам – псих.

– Прям, как я, – усмехаясь, вставляет Ева.

– Не сравнивай. У него реальный сдвиг по фазе. Вика говорила, …

– Будто у меня не сдвиг…

– …он неуправляем. Настоящий подонок. Любитель жестоких психологических игр.

Взгляд Исаевой туманится, когда она выдает решительное:

– Я его обыграю. Я из него душу вытрясу.

– Если она у него есть…

– У всех есть, – уверенно заявляет Ева. – А в ней и слабые места. Я их все найду. Все просчитаю. Выверну Титова наизнанку.

Захарченко качает головой. Не осуждает. Уже привыкла к взбалмошному характеру подруги.

– Ты – страшный человек, Исаева. Иногда я даже боюсь тебя.

– Как раз тебе, дорогая, нечего бояться, – заверяет Ева. – Тебя я люблю. А я слишком дорожу теми людьми, которых могу любить.

Даша, скрывая волнение, закусывает губу и сжимает ладони.

– И я люблю тебя, Ева. Поэтому каждая твоя новая афера меня пугает. А эта – особенно.

Здоровой рукой Исаева накрывает стиснутую ладонь подруги. Ободряюще смотрит на нее. Светлая кожа, россыпь веснушек, добродушные и красивые зеленые глаза – спроси, она воскресит все это по памяти. С Дашей Захарченко связаны лучшие воспоминания ее детства и юности. Это подруга, которой Ева безоговорочно доверит любой свой секрет.

– Захара, я – сильная, помнишь? Непобедимая.

– Помню.

– Лучше расскажи, как вы без меня? Как группа? Любаша? – меняя тему разговора, спрашивает Ева.

Дашка медленно растягивает губы в улыбке. Откидывает волосы на спину и наклоняется через стол.

– Шороху ты навела, дай Боже! Никак не утихнет наш юридический. Вся группа ополчилась против Любаши. Даже в больницу к ней никто не пошел. Ведь, если бы она не пожаловалась, если бы не заявила, тебя бы не отчислили.

Ева недовольно машет головой.

– Передай, пусть отменяют бойкот. Эта сука свое сполна получила.

Даша неохотно кивает.

– Я все-таки не понимаю, почему Ольга Владимировна, – Ева хмурится от одного лишь упоминания имени матери, – не замяла эту проблему? Почему позволила, чтобы тебя отчислили?