Татьяна Ивашкина - Там точно есть любовь

Очень страшно.

– Я же говорила! Смотри, Жень! Костик, Катя! Просыпайтесь! Смотрите, чудо какое!

Дождь и лес обрываются внезапно и одновременно. По обеим сторонам петляющей проселочной дороги расстилается бескрайнее дикое поле, залитое солнцем. Зелень травы рассечена золотыми штрихами – уцелевшими колосьями когда-то посаженной пшеницы. Синюю безоблачность неба пересекает гигантская дуга полноценной радуги – противоестественная в своей разноцветной совершенности. Даже потрепанный годами микроавтобус впечатлен открывшейся красотой: в недрах его двигателя что-то странно булькает, небольшой перебой, подобострастная попытка заглохнуть, чтобы вновь мужественно заурчать, восстанавливая ровность хода.

Но Женька почти не замечает радуги, она пытается осмыслить то, что увидела на выезде из леса, за мгновение до обрушившегося на них солнца. Растущее отдельно от леса дерево – черные голые ветви, переплетенные необыкновенным узором. Не дуб, не ель, что-то другое, жутковато диковинное. Отбросившее листья, лишь бы оголить красоту плетения. На одной из веток – огромная серая птица. Женька могла бы подумать, что это кукушка, она видела картинку в энциклопедии – точь-в-точь, но размер… Птица – больше орла. Провожая взглядом автобус, птица несколько раз открыла и закрыла клюв. Конечно, Женька ничего не услышала, но внутри головы отчетливым рефреном плескалось: « Ку-ку, ку-ку … »

Женька разворачивается к родителям, набирает воздух – почти решается рассказать им о странном видении – и осознает папино состояние. Агукающий в коляске восторженный малыш, ее отец возбужденно жестикулирует, показывая жене радугу. Глаза блестят, мычание невыносимо. Мама смотрит на него так внимательно, так странно. И вдруг – следуя направлению папиной неуклюжей руки – оборачивается к радуге. Пронзает ее отчаянным взглядом. То ли ненавидит, то ли сдерживает слезы.

Женька забывает про кукушку.

На родителей она смотреть больше не может.

Зелено-желтое поле вскоре остается позади. Дорогу автобусу преграждает бурлящая река, водопадом срывающаяся с отвесной стены то ли горы, то ли скалы. Даже находясь в отдалении от дороги, эта покрытая буйной травой махина перекрывает половину неба.

Автобус останавливается. Еще через секунду стихает шум двигателя. Салон наполняется тишиной, сплетенной с журчанием воды.

Мама удивленно смотрит на бабушку.

– Наверное, дальше уже не проедем, Катюш. Это же Лисий холм. Теперь пешком, я тебе рассказывала. Вон, видишь? Там по камням перейти можно. Пойдем налегке, автобус тут подождет, я договаривалась. А потом местные помогут… Сказали, там стройка какая-то. Много узбеков работает.

– Женя! Стой! Куда поскакала? Подожди! Осторожно, там берег высо…

Женька выпрыгивает из микроавтобуса, не дослушав маму. Уже забытая за это лето сила любопытства вышвыривает ее из духоты машины – навстречу холму, реке, небу. Ошеломленно замерев на краю берега, Женька жадно заглатывает куски непривычного пейзажа: серо-коричневая яростная пена внизу, манящие серые бока камней, тропинка, сбегающая вниз, – на той стороне. И зеленый луг, за которым тусклыми пятнами разбросаны старые дома деревни.

На лугу пасутся белые лошади.

Где-то вдалеке хрипло лают собаки.

Женька выдыхает.

Возможно, она задерживала дыхание весь последний месяц.

Маме далеко не сразу удается переправить папину коляску через реку, колеса то и дело застревают между камней, чемодан выскальзывает из крепления, чуть не падает в воду. Бабушка снует вокруг, безуспешно пытаясь замаскировать волнение.

Развернувшаяся суета не затрагивает Женькину душу. Замерев в отдалении от взрослых, Женька восхищенно разглядывает прекрасный табун. Ее завораживает грация животных. Две молодые кобылы затевают что-то вроде соревнования, вскидывают копыта, играют в догонялки, возбуждая остальных.

Почему, кстати, все лошади белые? И кто их хозяин?

Потом они долго пробираются по колдобинам деревенской дороги. Бабушка удивляет родных отнюдь не интеллигентным чертыханием, мама не издает ни звука – упрямо толкает перед собой буксующую инвалидную коляску, в которой папа кряхтит, обхватив руками доверенный ему чуть было не утонувший чемодан. Женька обреченно тащится следом, недоумевая, зачем маме вообще понадобилось нагружать всех этим несчастным чемоданом, если остальные вещи остались наверху, в автобусе.

Словом, та еще процессия. Жаль, оценить некому – пройдя чуть ли не половину деревни, семья так и не встречает ни одного человека. Лишь далеко за пастбищем бурлит жизнь: вгрызаются в землю черпаки экскаваторов, мельтешат крошечные фигурки рабочих.