Татьяна Ивашкина - Там точно есть любовь

Статуэтку Оскара, пожалуйста. За роль второго плана.

Главные роли у мамы с бабушкой. Семья сплотилась перед лицом неприятностей. Узы, оптимизм, взаимная поддержка. Впрочем, мама часто переигрывает. Иногда забывает текст. Не слушает партнеров.

В целом, все они молодцы, конечно. Неплохие актеры.

Сейчас, например, Женька делает вид, что с любопытством смотрит в окно автобуса. Прижала нос к стеклу, щурится от яркости солнца. А сама исподтишка сквозь ресницы разглядывает сидящих напротив родителей. Мама и папа. Натянутая, будто звенящая от напряжения, струнка – молодая женщина. Бессильно растекшийся в закрепленном рядом инвалидном кресле кисель – молодой мужчина.

Больнее всего изучать выражение их глаз.

Папа растерянно таращится по сторонам, похож на трехлетку, первый раз отправившегося путешествовать. Испуг сменяется простодушной радостью, паника без всякой причины возникает следом за веселым возбуждением. Папа крутит головой, что-то мычит. Затихает. А потом вдруг из глубины папиных глаз всплывает все понимающая тоска взрослого человека.

Папа вот-вот заснет. Скорее бы.

Выражение маминых глаз? Его просто нет.

Ночью накануне, в очередной раз притворяясь спящей, Женька пыталась придумать, как помочь маме справиться с пугающим переездом в Лисичкино. Особых идей не возникло, так, стандартный набор: быть покладистой, веселой, исполнительной, послушной. Ну и, естественно, молчать. В тишине темноты спальни все эти планы не предполагали сбоев, идеально оттачивались, не давали заснуть.

Утром в грузовой микроавтобус садилась Женька-идеальная – девочка, преисполненная благих побуждений. Помогла затащить чемоданы, аккуратно пристроилась рядом с бабушкой, улыбнулась папе, надкусила яблоко, скромно отвернулась к окну.

Прищурилась.

Но пустота маминых глаз… Ее необходимо уничтожить. Еще до папиной болезни Женька вроде бы наловчилась выдергивать маму обратно в реальность. Это даже не рвущийся изнутри дракон, а сознательно оттачиваемое мастерство. Злость – отличный будильник. Довести маму до ярости – метод не самый приятный, зато иногда срабатывает.

Женька звонко обсасывает огрызок яблока, открыто смотрит в мамино отсутствующее лицо, разжимает пальцы, вслушивается в глухой звук падения. Медленно вытирает пальцы о джинсы. От толчка автобуса огрызок закатывается под инвалидное кресло. Мама вздрагивает.

– Подбери сейчас же.

Женька не реагирует. Шуршит пакетом, вытаскивает еще одно яблоко. С хрустом вонзает зубы в кислую до подташнивания мякоть. Недозрелый сок разъедает потрескавшиеся уголки губ. Женька сдерживает гримасу.

Рядом возится бабушка, ее можно почувствовать левым локтем.

– Наталья Михайловна! Не надо! Пусть сама поднимает!

– Да мне не сложно, Катюш, я ближе.

– Ну я же попросила! Она специально бросила, я видела!

– Не накручивай себя. Уже все убрано.

– В кого она превратится, если вы все будете за ней подтирать?

Мамин голос звенит. Женька вглядывается с надеждой: мама сжала губы так, что белыми штрихами выделились скулы, переплела пальцы, еще сильнее откинула назад плечи.

Выражение маминых глаз не изменилось.

Затоплены пустотой равнодушия. Наверное, так можно сказать. Мама выдыхает сквозь зубы, отворачивается к окну и закрывает глаза. Сеанс связи прервался, не состоявшись.

Женька чувствует, насколько пристально смотрит на нее бабушка. Оборачивается с вызовом, тут же распадается на обмякшие кусочки, ошпаренная ее сочувствием. Так они несколько секунд смотрят друг на друга: девочка и старая женщина.

– Посмотри, Женечка! Уже почти Лисичкино. Сейчас лес закончится, будет поворот… И увидишь.

Что тут можно рассмотреть? Ливень такой, что стекло напоминает прибой: дождевые волны накатываются одна на другую, ломают мелькающие силуэты гигантских деревьев. Когда он только успел начаться – этот тропический водопад? Периодически по автобусному окну хлещут лохматые еловые лапы – самозваные дворники, сгребающие излишки воды…

… Мы погружаемся на дно океана .

Интересно: чувствуют ли подводники, как замирает время в сдавленных толщей воды железных капсулах?

Женьке хочется стянуть с бабушкиного запястья часы и убедиться, что секундная стрелка все еще движется вперед.

– Странно. В Лисичкино редко бывали дожди. Я почти их не помню. Всегда ясно…

Женька недоверчиво качает головой.

В последнее время бабушкин голос изменился, добавился какой-то сиплый треск. Как будто каждое новое слово вынуждено ломать хрупкую корочку первого зимнего льда – пробивать себе дорогу. Женя представляет, как бабушкино горло полностью сковывается толстым слоем векового льда.