Анна Грэм - Одна любовь. Исполнить мечты в восемнадцать лет

Я мечтала избавиться от болезни, мучившей меня долгие двенадцать лет. И временами она отступала, а в один миг просто исчезла, не оставив и следа на моем теле. Позже я стала мечтать о получении высшей награды за успехи в учебе, чтобы мама больше радовалась, а отец мной гордился. Верила, что смогу оставаться всегда молодой и красивой – наверное, все девочки в этом уверены до определенного возраста, и было еще много – много больших и мимолетных желаний. Но все они просто блекли перед лицом одной мечты, о которой я молила Бога каждый день и каждую ночь.

В тот день, стоя на коленях, я подумала, что будет лучше, если я вообще никогда не выйду замуж: я не хотела так страдать. Я хотела любить, надеяться и верить. И, отмахнувшись ото всех тревожных мыслей, как от назойливых мух, я стала молиться еще усерднее:

– Но если, Господи, на то Твоя воля, чтобы, забыв обо всем: страхах, сомнениях, боли – я решилась создать семью, прошу Тебя об одном, только об одном…

Я сжала пальцы так сильно, что заболели руки, и, еле шевеля губами, произнесла:

– …прошу, чтобы мой муж любил меня… так искренне и честно, как хотел бы Ты, чтобы он любил меня. И чтобы он никогда, никогда-никогда, слышишь, не лгал мне, не изменял. Только этого прошу: жизни без обмана. Пусть он будет не богат и не столь уж красив, даже не хочу, чтоб он был так красив, как папа, но чтобы любил Тебя и был честен со мной, – слезы заглушали мои слова, а боль заглушала веру, но надежда цеплялась за то, что Бог сказал, а Он, как мне было известно, не изменяется, и Его слова вечны.

Почти всю ночь я лежала на кровати, то уставившись в потолок, то ворочаясь с боку на бок. Беспокойные мысли не давали мне уснуть. Я не хотела, чтобы моя жизнь прошла точно так же, как и у многих, так же, как и у моей мамы.

– Зачем тогда вообще жить? Чтобы только мучить себя и других?.. – задавала я себе один и тот же вопрос, и снова ловила себя на мысли, что должна верить, отбросив все сомнения. Более того, я хотела верить, я отчаянно в этом нуждалась.

…Проснувшись в тот день утром, я ощутила сильную, давящую боль в сердце. Она усиливалась снова и снова. Давило в груди, болела спина, а левая рука немела. Мне стало тяжело дышать. Приподнявшись на подушке, я начала растирать руку. От резкого движения виски сдавило как обручем, и вслед за этим я почувствовала пронзительную боль в голове. Нервы, нервы. Когда же это кончится?

Выбравшись из-под одеяла, я добралась до кухни, нашла в холодильнике недоеденную плитку шоколада и облегченно вздохнула. Вот оно, мое спасение.

– Доброе утро, сладкоежка, уже точишь шоколад, – в столовую вошла мама. Она собиралась на работу. Настроение, у нее, казалось, было хорошее. Хотя у нее всегда было хорошее настроение, даже если оно было плохое. Мама умела улыбаться посреди самых сильных бурь, чтобы не создавать проблемы другим. Чего не скажешь обо мне.

– Привет, мам… да голова просто разваливается, а ты же знаешь, что он мне помогает, – я виновато посмотрела на нее и проглотила кусочек черного шоколада.

Я не стала говорить маме о том, что у меня участились боли в сердце. Хватит с нее и моих головных болей. Да и потом, может быть, это и не сердце вовсе, а, как говорят, отложение солей. Болит-то в груди и под лопаткой. Да, наверняка соли. Хотя откуда им взяться в моем-то возрасте?

– С этим надо что-то делать. Так ты себя совсем изведешь, милая. Ты ходила к врачу вчера? – мама достала косметичку из сумочки, висевшей на дверной ручке в столовой, и принялась за утренний макияж.

– Да, в общем, не понимаю, как мне помогает шоколад, но помогает. Давление 155 на …не помню нижнее. Доктор сказала, что при моем 110 на 70 – это многовато и настоятельно рекомендовала побольше отдыхать, но… – я села на стул возле мамы и уронила голову на руки.

– А ты опять всю ночь писала, да? Или… ты что, плакала, солнышко мое? – вдруг мама заглянула мне в лицо. Не в силах прятать от нее взгляд, я подняла глаза.

– Ты плакала. Ах, Лиза, ну что случилось? – она казалась встревоженной и обеспокоенной.

– Не знаю, мам, я, наверное, очень устала. А еще столько впереди… Нужно много всего сделать. И мне так страшно, – слезы снова полились из глаз. – Я полночи писала, а получился полный бред…

– Ну-ну, перестань, у тебя все получится, ты все сделаешь, я просто не сомневаюсь в этом. Ты же лучшая, ты знаешь об этом, – мама нежно потрепала меня за щеку. – И я люблю тебя независимо от того, что ты сделала. А кроме всего этого, ты же веришь, что Он тебе поможет, ведь так? – ее голос звучал так успокаивающе и твердо, что мне стало неловко за такое мрачное настроение.