Катерина Солнечная - «Неторопливая» любовь

Я даже не знаю, сколько прошло времени, казалось, что совсем чуть-чуть. Тихий стук в открытые ворота моего кабинета заставил перевести взгляд от лошади на пришедшего гостя.

Эльза, улыбнувшись мне, присела рядом.

– Как он?

– Операцию пережил. Дышит. Надеюсь, выкарабкается, – тихо проговорила я.

– Устала? – я положила свою голову на плечо Эльзы. Прикрыла на минутку глаза.

– Немного. Вы разместили лошадей?

– Да, последнюю партию привезли два часа назад, Петя всех осмотрел.

– Он хороший специалист, очень сильно мне сегодня помог. Подумайте, может, удастся его сюда переманить…

– Ты до сих пор не поменяла своего мнения о нем…? – Эльза улыбнулась.

– Не-а, и советую не только о его переходе сюда подумать, а еще и о том, как он на тебя смотрит… – я тихо рассмеялась.

– И как же он на меня смотрит? – Эльза пошевелила плечами так, что мне пришлось разлепить глаза и убрать голову с ее плеча.

– Как заинтересованный в тебе мужчина.

– Пф, не выдумывай, Женя, – она легонько ущипнула меня за бок.

– Я и не выдумываю. Уже жду не дождусь, когда вы оба это поймете и сдадитесь. Кроме того, секс полезен для здоровья, ты слышала об этом? – я встала с пола, взяла стетоскоп и направилась к Огоньку.

– Не выдумывай того, чего нет.

– Я тебе не только как врач говорю, но и как подруга, – Эльза уже была на выходе из помещения и шла, улыбаясь.

– Женя, напомню тебе, если вдруг ты забыла, что ты – ветеринарный врач! – подруга показала мне язык и ушла восвояси. Только сейчас, провожая Эльзу взглядом, я обратила внимание на то, что на улице было уже очень темно.

Сердечный ритм жеребца был в норме, но оставить Огонька в таком состоянии я не могла, поэтому, отлучившись только для того, чтобы дойти до своего домика и взять бутылку воды, я вернулась обратно.

За ночь несколько раз у коня поднималась температура, приходилось ставить уколы и капельницы.

Я не сомкнула глаз ни ночью, ни следующим днем. Я постоянно была возле Огонька. Разговаривала с ним, пыталась подбодрить, заставляла бороться, чтобы хотел жить, говорила всякую ерунду, пыталась и себя подбодрить.

Вы, наверное, подумаете, что я – чокнутая, но, тем не менее, я верила, что все, сказанное мною, Огонек слышал. Я верю в силу слова. Я верю, что Огонек меня слышит. Со мной всегда была моя вера – вера в лучшее.

Я попросила Петю присмотреть за моими лошадьми: две кобылки должны были со дня на день ожеребиться, одному коню нужно было на сустав нанести мазь, остальных – просто посмотреть. Так что я спокойно провела день со своим трудным пациентом.

Живот у меня в который раз за день заурчал. Я не ела уже почти два дня. Вечером решила, что сегодня можно ставить Огонька одного, так как его состояние было стабильным, мне хотелось просто поспать и съесть хоть один бутерброд.

Проверив в очередной раз жеребца, я пошла к себе. Домик встретил меня тишиной и почти пустым холодильником. Я быстро приняла душ, переоделась в пижаму и, выпив чашку чая с кусочком черного хлеба и сыра, уснула прямо на том месте, где чаёвничала.

Уже глубокой ночью, когда затекли все мышцы, я проснулась. Быстро сходила посмотреть на Огонька, убедившись, что с ним все хорошо, снова побежала к себе в домик досыпать.

Бросила быстрый взгляд на особняк и увидела горящий свет в окне. Это был кабинет Дамира или Эльзы. Не помню точно. Кому-то, как и мне, не спится сегодня.

Только я об этом подумала, как к окну подошел Дамир. Он был в домашней одежде, в руке держал бокал с янтарной жидкостью, если мне не изменяет зрение. Глупо было бы делать вид, что я его не заметила, и, коротко кивнув ему, я дальше побежала к своему дому.

Расправив, наконец, кровать, я, обняв подушку, уснула и проспала до позднего утра.

Утром, увидев, что проспала все, что можно, быстро подскочив на кровати, я начала одеваться и на ходу чистить зубы. Выпив стакан воды, услышав не самые приятные звуки голодного желудка, я вновь побежала к Огоньку.

По пути чуть не врезалась в конюха с вилами в руках и в Эльзу с Дамиром, о чем-то оживленно беседовавших с Петей. Помахав рукой подруге, я прошмыгнула в свой кабинет. И, увидев, что конь живой, я облегченно выдохнула.

Открыла свои ворота в кабинет – пусть солнышко светит, а конь привыкает к нему, дышит воздухом и слышит своих сородичей.

Поставила ему капельницу, потому как давать полноценный корм было еще рановато с его-то повреждениями кишечника, и начала обрабатывать ожоги мазью. Конь иногда начинал нервничать, но быстро успокаивался от моего голоса.