Надежда Волгина - Мой призрачный рай (СИ)

Дарио замолчал. Я пыталась осмыслить то, что только что услышала.

- О ком шла речь в письме? – решилась я нарушить молчание, которое уже начинало тяготить.

- Думаю, о тебе.

- А причем тут плод греховной связи? Да еще и плод плода… Мои родители, насколько я знаю, появились в законном браке. Ничего не понимаю… А ты?

- До тебя и твоей сестры в вашем роду рождались девочки? – спросил Дарио.

- Если брать по папиной линии, то нет. Папа даже смеется на этот счет, что наконец-то в кузнице воинов появились ромашки, - улыбнулась я, вспоминая любимую фразу отца.

- Я так понимаю, что святая, о которой идет речь, это та самая Лиза, что изображена на иконе и на которую ты так похожа. Значит, по любому, это ты.

- Чушь какая-то, если честно!

От переутомления последних дней и мысленного перенапряжения у меня разболелась голова. Дарио предложил тогда отложить обдумывание письма до возвращения на Лампедузу. Обратно мы решили отправиться сегодня, вечерним самолетом. До рейса еще оставалось часов шесть. Как раз достаточно, чтобы немного передохнуть.

Как не одолевали меня всякие мысли, я заставила себя уснуть по возвращении в дом Дарио и проспала два часа. Сон излечил мою больную голову. Стоило купить Олесе какой-нибудь сувенир. Дарио проводил меня в магазинчик, где продавалась так называемая hand-made-косметика – мыло, масла для тела, все для душа и ванной… Олеся балдеет от таких вещей. С щедростью, которую только могла себе позволить, я набрала ей целый пакет пахучих штучек.

Вот так и закончилось мое путешествие в Венецию. С прощальной грустью я смотрела из иллюминатора самолета на уменьшающиеся островки, где осталась частичка моей души. Я всегда буду хотеть туда вернуться, но вряд ли когда появится такая возможность. Венеция из реальности опять превратилась в сказку, которую я буду видеть на картинках, только изображение теперь будет четче, подпитываемое воспоминаниями.

Дарио тоже выглядел грустным. Видно мое настроение передалось и ему. А может, он просто грустил, что закончился маленький отпуск и следует возвращаться к работе, которую он обещался довести до конца. Завеса над тайной приподнялась, хоть детали и оставались неясными. Но охота за реликвией продолжалась, в этом я не сомневалась. И я ума не прилагала, как ее прекратить. Надеялась только, что у Дарио есть какие-нибудь соображения на этот счет.

Уже стемнело, когда мы добрались до дома. Еще у калитки я почувствовала неладное, хоть с виду все выглядело как обычно. Сад цвел, кругом чистота и порядок. Чего не скажешь о доме… Как только я открыла дверь, так и замерла на пороге с вытаращенными глазами и открытым ртом. Все было перевернуто вверх дном. Ящики в мебели выпотрошены, кругом валялись вещи – мои, Олесины… Посуда на кухне по большей части перебита, потому что кто-то не церемонился, выбрасывая ее из шкафов. На фоне хаоса одни картины в уродливых рамках выглядели нетронутыми. Почему-то это больше всего выводило меня из себя. И зачем только дед развесил по стенам безвкусицу? Даже грабители не посчитали их достойными своего внимания.

Я не знала, за что хвататься. То ли определять, что украли, то ли наводить порядок. Не могла избавиться от чувства гадливости, что кто-то рылся в моем белье. Этот кто-то осквернил дом, сделал его нечистым в духовном плане.

Дарио вел себя более организованно. Первым делом он обратил внимание, что с комода пропал портрет.

- Икону украли. – Он даже побледнел, сообщая мне эту новость.

- Нет, - качнула я головой.

- Чего, нет? Посмотри, портрет исчез.

- Он не исчез. Я его брала с собой.

- Как? Не понял… Все это время икона была с тобой?

- Ну да. В последний момент я сунула ее в сумку. Не знаю даже зачем…

Я, правда, не знала, зачем это сделала. Перед поездкой в Венецию, когда Дарио уже ждал меня в саду, чтобы ехать в аэропорт, я бросила взгляд на портрет. А потом схватила его и сунула в сумку. В самолете я о нем забыла, вспомнила лишь у Дарио дома. Признаваться ему стало стыдно, боялась, что засмеет за излишнюю бдительность. Вот и протаскала портрет с иконой внутри все время на плече, в сумке, пока была в Венеции.

- Ты хоть понимаешь, что это значит? – спросил Дарио, подходя ко мне.

- Я спасла икону от грабителей?

- Ты чудо!

Дарио обхватил меня и закружил на месте, а потом стал целовать, куда попадал, повторяя, какое я чудо и как правильно сделала, что забрала икону с собой. Я смеялась, пока не поняла, что поцелуи перестали носить хаотичный порядок, и метит он в губы, несмотря на все мои увертки. Да и объятья из дружеских превратились в жаркие и настойчивые.