Мария Капер - Эксклюзивный контракт

Спешно собираю невостребованные сиськи обратно в лифчик, накидываю пеньюар, пытаюсь выровнять дыхание. Приглушаю музыку и сажусь на свой стул-инструмент прямо напротив него. Стараюсь выглядеть максимально равнодушной и надеюсь, что кипевшие минуту назад во мне страсти остались незамеченными. Хотя кого я обманываю, как они могли остаться незамеченными после того шпагата. Блин, я опять краснею… Надо срочно это прекратить.

– Так, через пять минут у меня следующий танец, поэтому постарайтесь изложить суть предложения максимально кратко, – пытаюсь деловито говорить я.

– Нет. Через пять минут мы уйдём из этого заведения вместе, и тебя здесь никто больше не увидит. Такое условие сделки. Деньги я могу перевести тебе прямо сейчас или выдать наличными. Тебе же нужны деньги, верно?

– Иначе бы меня здесь не было, – констатирую я правду.

– Я так и подумал. Нал, безнал, сейчас, через час – выбор за тобой. Но только без этого «мне нужно подумать» и оголения на потеху имбецилам. Соглашайся или прощаемся.

«Прощаемся», «прощаемся»… прощаемся – эхом повторяется у меня в мозгу и тот откидывает это как неприемлемое.

– Сейчас. Налом.

– В трусы тебе положить?

От неожиданности у меня округляются глаза и открывается рот. Хочу сказать что-то колкое, жесткое, обвинительное, но как рыба беззвучно шевелю губами. Ведь я не знаю в чём обвинить того, перед кем обнажалась за деньги минуту назад.

– Если ты будешь обращаться со мной в таком ключе… – наконец выговариваю я.

– Ладно-ладно, не кипятись, я пошутил.

Он достаёт из портфеля две пачки купюр с банковской обмоткой и кладёт на столик рядом с собой.

– Работа не пыльная, как я сказал, нужно сыграть роль моей любовницы. Завтра моя жена вернётся домой и застанет нас вместе. Твоя задача стыдливо прикрыться одеялом и не встревать в наш разговор. Чтобы я ни говорил. На этом всё. А, ну и ещё я тебя приодену перед этим.

– Вообще-то у меня есть одежда, – поджимая голые коленки, обижено говорю я.

– Тогда самое время её надеть и нам свалить отсюда. Не то, чтобы мне не нравился твой халатик, просто на улице холодно.

Я подозрительно посматриваю на столик. Уйду прямо сейчас – назад меня не возьмут, и за отработанное вряд ли выплатят. И если окажется, что эти пачки липа – я пропала. Дура, надо было выбирать безнал.

– Не то, чтобы мне не нравилось твоё предложение, но одежда у меня не здесь и ещё мне надо написать заявление на увольнение.

– Ты ещё и официально здесь работаешь?

– Не совсем. Но не могу же я просто уйти, никому ничего не сказав.

– Делай, как знаешь, – он встаёт. – Я буду на улице. Надо ещё обсудить, откуда и во сколько я тебя завтра забираю.

Он идёт к выходу из комнаты, деньги остаются на столе. С одной стороны это очень хорошо, с другой подозрительно.

Я подхожу к столику и беру в руки одну пачку. Провожу пальцам по паре купюр в середине. Вроде настоящие.

– А ты не боишься, что я просто исчезну с деньгами? – решаю всё-таки спросить я.

– Нет, – останавливается он в проёме и словно задумывается. – Но я боюсь, что ты не уволишься, а возьмёшь больничный или типа того. Всё-таки клубов, где стриптизёршу нельзя трогать, не так много в Москве. Так вот. Не надо так делать. Пусть у меня будет эксклюзивный контракт на твою… эм «хореографию» хотя бы на месяц. Неплохо же, миллион за месяц? Притом, что тебе и делать-то ничего не надо.

Я киваю в знак согласия. Не больно-то мне и хотелось продолжать работать тут или в подобном месте.

– Ну вот и славно, – он подмигивает и выходит.

Ну вот и славно… Я сползаю в кресло, в котором он сидел. Оно ещё хранит его запах. Закрываю глаза.

Память быстро восстанавливает его позу. Кладу руку на подлокотник, где была его рука. Не было там никакого кольца. Только сильные жилистые руки с коротко подстриженными чистыми ногтями. Тело под пуловером явно подкачено, жаль, что так мало он открывает. Перед глазами всплывает соблазнительная мужская шея, как я смотрела на неё снизу вверх. Словно в замедленной съемке на повторе я четче разглядываю каждую чёрточку его лица. Вот дрогнула скула, когда он собрался говорить. А вот чуть сузились глубокие голубые глаза. Холодные и острые как айсберг. Нет, ничего хорошего такие не обещают. Это я по матери знаю. Из всех мужчин, что её окружали, она выбрала того, у кого гранит в груди. И он разбил ей жизнь.

Но это не моя история. Моя мать играла в театре, а я танцую стриптиз. Так что, можно сказать, моя жизнь уже разбита. И, похоже, я влюбилась в мужчину, а он принимает меня за проститутку. Ещё и женат.