Аида Ланцман - Краеугольный камень

– Боюсь, минуты будет мало, – шепнул Стив, и парни из его отдела рассмеялись.

– Скольких ты уже снял из нее, сержант? – спросил капрал Дэниэл Хейл, здоровый, широкоплечий парень, с восторженным и открытым лицом ребенка, указав подбородком на начищенную винтовку М16, с которой Стив теперь не расставался. В первый же год службы в Ираке обнаружилось, что Стив неплохо стреляет, и во время отпуска полковник Миллиган отправил его в Куантико на переподготовку по снайперской стрельбе. А вернувшись, Хэммонд зарекомендовал себя отличным снайпером, что повлекло за собой повышение до сержанта.

– Я не веду им счет, – ответил Хэммонд и взводный лейтенант Ник Уистлер, которого прикомандировали к ним совсем недавно, вместо ушедшего в отставку Махоуна, усмехнулся.

– Все ведут счет, Стив, – сказал он. – Это как с женщинами. Ты всегда держишь в уме число тех женщин, с которыми тебе посчастливилось переспать, пусть и не признаешься в этом другим.

– Блокнота с именами бывших подружек у меня тоже нет, – Стив мельком взглянула на Эбби. Она смотрела на него с вызовом. Парни в отделе были в курсе их с капралом Уолдорф отношений, а вот новый лейтенант – нет. Повисло неловкое молчание, которое сопровождалось стрекотом цикад и назойливым жужжанием мух.

– Семьдесят три снятых цели, – Уолдорф не вмешивалась в разговор до того момента, она сняла ботинки и, не изменяя себе, читала книгу, прислонившись к нагретому боку «Хамви».

– Семьдесят три человека, – поправил ее Стив. – Уолдорф моя наводчица, – объяснил Хэммонд. Эбигейл усмехнулась.

Позже, когда солнце сядет за горизонт, а в небе загорятся тысячи звезд, а морпехи, наконец, примут скудный душ и отужинают, Стив скажет Эбби: «Да, ты моя наводчица. И не нужно этих дурацких усмешек. Ты та, за кем я иду. Видишь Полярную звезду в небе? Ты – моя Полярная звезда».

Не встретив отклика ни в одном из парней, капеллан сдался. Он сел на песок, сложив ноги по-турецки, и отложил свою потрепанную Библию. Капеллан батальона лейтенант Майкл Перселл был новичком. Ему не доводилось бывать в эпицентре боевых действий, за весь срок службы ему так и не пришлось стрелять в людей. Он, в отличие от всех остальных, об этом не сожалел. О чем и сказал Стиву во время единственного и непродолжительного разговора. Он сокрушался, что морпехи с легкостью думали и говорили о лишении человека жизни. В первые дни Перселл был в бешенстве, но со временем привык. Стив так и не понял мотивов высших чинов, приславших этого причетника в Ирак, но и спорить не стал, потому что спорить с полковником Миллиганом было невозможно.

Морпехи ступали словно по тонкому стеклу, состоящему из нравственности и морали, пока шли по Ираку. Они охотились на невидимых врагов, которые сидели в своих укрытиях в гражданской одежде на тоннах самодельных взрывных устройств и оружия, поэтому стрельбу вести приходилось по населенной местности. Иногда Стиву казалось, что убийства и смерти мирных превосходили по своему размаху уничтожение боевиков и членов террористических группировок. Сержант Хэммонд был уверен, что не он один пришел к этой мысли, но он так и не услышал сожалений сослуживцев по этому поводу. От того и решил, что нахождение в лагере капеллана бессмысленно.

Полковник Миллиган считал иначе. Им так и не посчастливилось узнать, во что же верит полковник, атрибутов верующего католика на нем не было. По уставу капеллан был безоговорочным приложением к каждому батальону, а то, что полковник чтил устав, было очевидно. Иногда морпехи ненавидели полковника Уильяма Миллигана за его непреклонную, маниакальную одержимость стандартами выправки, но все же относились к нему с уважением. За время командования Миллигана их потери не превышали потери врага. Он не бросал своих подчиненных в пекло, осторожно и с умом подходил к выбору из офицерского состава взводных лейтенантов и ротных капитанов. Его уважали за то, что раненых эвакуировали с поля боя молниеносно. За то, что он лично выбивал из правительства все для тех, кто с войны вернулся инвалидом или для семей тех, кто из Ирака не вернулся вовсе. Уильям Миллиган был человеком совестливым и справедливым, и это было еще одной причиной, почему парни из первого разведбатальона его уважали. Иногда полковник Миллиган становился катализатором накопившегося у морпехов раздражения, потому что он был человеком очень принципиальным. Он требовал, чтобы все бойцы званием ниже сержанта отдела носили определенные нормами стрижки и брили свои лица, как полагалось по уставу, от чего у военнослужащих без необходимых средств гигиены и регулярного душа появлялось раздражение на коже и прыщи. Он настаивал, чтобы главный сержант Браун-Финдли (которого парни иронично прозвали сержантом Хартманом, за поразительное сходство с героем фильма Стэнли Кубрика 13 13 Речь идет о картине С. Кубрика «Цельнометаллическая оболочка» 1987 года. ) следил за тем, чтобы все морпехи тщательно ухаживали за формой и чистили оружие, как полагалось. Иногда парни думали, что если не вражеская пуля, то их убьет щепетильность полковника к армейской муштре, на что тот отвечал: «Если вызвался на войну, будь готов к тому, что тебя попытаются убить».