Лиана Родионова - Я придумаю будущее. Любовь после любви

Не знаю, как жена, но мама и дочка меня, в конце концов, простили бы. Может быть, не сразу, но обязательно простили. Поэтому причина, однозначно, во мне. Просто я не готов был сделать этот шаг! Испугался несправедливых порицаний в свой адрес, не хотел бесчисленных объяснений и косых взглядов. Как обычно говорят: «Вот, гад. Бросил семью! И еще в такой момент!» Наверное, мне сложно было бы это пережить.

Но, если б я только знал, что потеряю свою любовь навсегда! Тогда, я думаю, драйва мне бы хватило. Но я не знал.

Маша на прощание сказала:

– О том, какой была бы наша совместная жизнь, ты будешь думать всегда!

Сказала, поцеловала и исчезла…

Домашний шумок нарастал. Звякала посуда. Не напрягаясь, можно было услышать ворчание зятя и шепот внука Ваньки. Сейчас они все завалятся ко мне в комнату. И я решил, что пора вставать.

Зарядка в мои планы сегодня не входила, поэтому я надел уютный халат и подсел к компьютеру.

– Ну, Росомаха, чем порадуешь на пятидесятилетие? – улыбнулся я и открыл свою почту. Письма не было! Впервые за 10 лет…

Если честно, я растерялся, потому что поздравительные письма от Марии приходили всегда с утра. Но подумать и расстроиться не успел, потому что в комнату забежал Ванюшка с размалеванным альбомным листком в мокрой ладошке.

– Деда, посмотри, какую машину я тебе нарисовал, – радостным колокольчиком зазвенел малыш. Он залез ко мне на колени, и, удобно устроившись, начал рассказывать про машину: где у нее капот, какие у нее большие колеса, и сколько долларов она стоит, одновременно тыкая пальчиком в клавиатуру моего компьютера. Я поцеловал его в кудрявую макушку и повернулся вместе с малышом на кресле, чтобы он не доставал до стола.

Ирина, жена, произнесла стандартные поздравления и протянула свои подарки – элегантную рубашку модного дизайнера и билеты на концерт какой-то поп-звезды с неизвестным мне именем. Зять пожал руку, а любимая дочурка повисла на мне, обхватив шею двумя руками:

– Папулечка, как я тебя люблю! С юбилеем тебя! Подарок от нас с Мишей будет в ресторане.

Мой день рождения мы впервые решили отпраздновать в общественном месте. Я это обычно не приветствовал. С детства люблю милые домашние посиделки. Но юбилей неожиданно захотелось отметить с размахом, и под девизом: «А вот я какой, смотрите…!» Я пригласил целую кучу гостей: помимо родственников и близких друзей, приглашение отпраздновать мой юбилей получили коллеги, соседи и даже несколько друзей детства.

С институтской компанией решили собраться позже, когда Антон, мой близкий друг тех далеких лет и свидетель моих увлекательных амурных похождений, приедет из Германии, где проживал уже пятый год.

За завтраком мы весело дурачились и подшучивали над Ванькой.

«Хорошо!», – подумалось мне. «Нет», – тревожно завыло мое подсознание.

Начались телефонные звонки и, надеюсь, искренние пожелания здоровья, долголетия и семейного счастья! Да здравствуют современные средства связи: с одной линии я переходил на другую, затем – на третью; потом возвращался к первой. Умудрился даже конференц-связь включить, когда звонившие принадлежали к одной компании.

Два раза в собственном телефоне проверил почту. Письма от далекой любимой, по-прежнему, не было. Звонки не заканчивались, а грустные мысли эфемерным назойливым осьминогом опутывали мое сознание.

Ну, что, видимо, поздравления уже не будет, – подумалось мне. Наверное, все запасы и нереальные Машкины возможности были исчерпаны. Но почему все закончилось именно сегодня? Неужели было трудно написать еще одно письмо? Видимо, я начинал бредить! Кого я пытался обвинить?

«Спокойно, – шептал я себе, – они ведь не могли приходить вечно!»

Когда Маши не стало, она тоже написала мне о вечности! А сам факт появления этих писем в моей почте в течение десяти лет был необъяснимым и нереальным!

Опять зазвонил телефон. Из далекого Ярославля сквозь километры доносился жизнеутверждающий бас моего одноклассника. Я уже плохо слушал, и только его последнюю фразу «…следующие пятьдесят лет…» в своем сознании закончил совершенно по-иному. По-своему: «…следующие пятьдесят лет я проживу без Марии».

Я стал себя уговаривать, даже сердиться. Ведь ее не было уже почти десять лет (я так и не привык применительно к ней говорить и думать, что она умерла. Но ведь это так. Она умерла. Десять лет назад). Это очень большой жизненный срок, но на душе у меня было такое ощущение, что я снова теряю ее! И это уже – в третий раз!