Лиана Родионова - Я придумаю будущее. Любовь после любви

Чаще всего я веду активный образ жизни. Все-таки мастер спорта по большому теннису! Было у меня такое увлечение в молодости – выигрывать медали и кубки на соревнованиях бывшего Союза для института и области. А потом, некоторое время, для нашей страны. Теннис – это было даже не увлечение, нет! Это было мое призвание, моя неудачно сложившаяся спортивная карьера, увы, не принесшая мне всемирной славы, о которой я тогда так мечтал.

Секций большого тенниса в нашем городе в те годы долго не было. А как только открылся первый корт, я сразу же туда и рванул. Чуть раньше, чем многие другие. Поэтому и научился быстрее всех, и получаться стало лучше всех. Плюс мой родственник помогал поначалу мне себя показать. А потом – все, как по маслу: сборы, чемпионаты, победы. Много раз предлагали заняться теннисом серьезно. И однажды я рискнул: бросил институт и переехал в Москву. Тренировался два с половиной года в национальной теннисной сборной СССР, вошел в мировой рейтинг известных теннисистов, с его дальнего конца, правда, но вошел.

А дальше жизнь развернула меня в обратную сторону, и я вернулся в свой город, восстановился в химико-технологическом институте, чтобы получить, как хотели родители, стабильную специальность, что важно было в тот период времени. И, в принципе, ни разу не пожалел. Зато постучать ракеткой люблю до сих пор. Особенно на отдыхе! Поражаю туристов своим профессионализмом и непременно белым костюмом. Снежный Барс, да и только. Так называла меня Маша.

Я бываю болтлив. Но все реже и реже. В такие моменты меня не остановить ни Андрею Малахову, ни господину Познеру, а все присутствующие при этом женщины не сводят с меня своих восхищенных глаз. Особенно, молодые.

Я бываю молчалив, что происходит все чаще или, я бы сказал, глубже. Ухожу в себя. И все происходящее струится мимо, где-то рядом, в другом измерении. До тех пор, пока я оттуда не вернусь. Пока не сложатся в моем сознании «пазлы» очередной жизненной ситуации. Или прошлой. Эта давняя тема еще продолжает занимать меня. Я размышляю: «что, если бы…», или «как бы, если бы ни…», ну, и так далее. Нет, это не самоедство! Я назвал бы это «глубоким анализом» своей пятидесятилетней жизни.

Я женат. Вот уже почти тридцать лет. Как и почему именно эта женщина рядом со мной? Об этом как раз я размышляю редко. Можно сказать, почти совсем не думаю. Потому что не хочу! Потому что знаю и не желаю вспоминать!

Женаты мы, скорее всего, навсегда – до победного, нет, скорее, исходного часа. Моего. Уверен, что он пробьет первым.

Люблю ли я жену? В том смысле, в котором, слагают стихи и пишут не горящие рукописи, создают великие творения скульптуры и живописи, – конечно, нет. Просто мы почему-то оказались чрезвычайно родными людьми. Наверное, такими родными становятся раз и навсегда все родители, которые вместе воспитывают любимых детей. А наша единственная дочь всегда была очень любима нами!

А мы, как приложение к ней: не пылающие страстью, но существующие рядом. Я бы сказал точнее, неплохо существующие рядом и не обременяющие друг друга тяжелыми выяснениями типа: «Ты меня любишь?» или «Почему ты со мной не разговариваешь?». По крайней мере, последние годы.

Хотя бывало в нашей жизни всякое, и до развода мы доходили ни раз. Но так и не дошли. Основной и самый главный такой период в моей голове и в моем сердце не забылся до сих пор. Но жена сейчас спокойна, а это в совместной жизни очень важно!

До и после Маши у меня были и, думаю, всегда, будут кратковременные связи. Именно связи, ни романы. Отношения с Марией были тем единственным, пожалуй, в моей жизни рычагом, который мог бы вырвать меня из привычного жизненного круга. Но тогда этого, увы, не случилось. Не случится, тем более, и в будущем.

На нас с ней неожиданно обрушились обстоятельства, которые препятствовали нашему дальнейшему союзу. Причем, двусторонние. Маша не все мне успела рассказать, но, несмотря ни на что, я знал, что она была готова пойти до конца. А я только сейчас понимаю, что делал свой выбор, думая в первую очередь о себе. Хотя тогда я считал, что поступаю благородно, и исключительно ради семьи!

Я не боялся перемен, потому что слишком много любви было у нас с Марией на двоих! Тем более, что таких женщин, как она, жизнь посылает только один раз. И, страстно желая остаться с ней, поступил по-другому.

Мне казалось, что я думаю о тех, кого хотел оставить: о жене, о моей дочери, так рано пострадавшей от взрослой жизни! Я переживал о маме, которая никогда не оправдывала моих связей «на стороне».