Я люблю – и, значит, я живу!»
А на Арбате из окон пустующего арт-кафе «Синий Троллейбус» бармен и дежурная по залу смотрели в лужи и любовались отражавшимися в них удивительными сиреневыми облаками-пятилистниками, расцветающими на голубой ткани небесного платья.
***
Но это случится гораздо позже.
А сейчас… Баночку с сиреневым соком только внесли на маленький склад «Синего Троллейбуса» в коробке, которую готовятся распаковать для пересчёта заказанного товара. Баночка, что вот-вот обнаружат, будет ещё год стоять на полке за ворохом бумаг…
А сейчас…
Ольга летела.
На самолёте.
Вы любите самолёты?
Ольга очень любила самолёты.
Ольга любила Его. А самолёты поднимали её к нему…
Ольга любила летать.
Потом, когда в ней проснётся Женоль, она будет летать на Синем Троллейбусе, пить сиреневый сок из тонкого, высокого бокала, раскрывающегося сверху пятилистником, считать из окошка страны, выскальзывающие из-под облаков, и вглядываться в самую глубину…
А сейчас…
Ещё не помня, что троллейбусы тоже умеют летать в такие часы, когда те, кто находятся в троллейбусах, очень хотят летать; ещё не помня, что есть сила, способная поднять в небо даже поезд, – она летела на самолёте.
Когда-то Ольга летала быстрее скорости света. Потом она летела на реактивном летательном аппарате со скоростью света. Потом она летала на разных простых самолётах: «тушках», «илюшиках», «бойках». А однажды даже на трескучей, полуразвалившейся «кукурузе»: из тех, что пичкают будущие урожайные поля минеральными гранулами зловонных ядохимикатов, которые люди считают удобрениями и массово поедают в виде продуктовой корзины.
Но самолёт, на котором она летела сейчас, даже в сравнении с прогнившим «кукурузником», был из ряда вон выходящим. Да, что там! Он вообще не был похож на самолёт!
Изнутри, а Ольга видела его только изнутри (совершенно не помня, как в него попала, и почему находится именно в этом надземном транспорте-тарантасе), самолёт скорее напоминал старенький пригородный автобус: потрёпанный жизнью ПАЗик, курсирующий между городками и деревушками в глухомани богом и чёртом забытой земли.
Это был вытянутый летучий прямоугольный «гроб» с замызганными от пыли и копоти квадратными окнами на морде, сплющенном хвосте, дверном люке и по обеим сторонам туловища.
Ряды сдвоенных кресел, прилипшие к стенам вдоль узкого салона, оставляли посередине неширокий проход.
Посадочных мест оказалось гораздо меньше, чем желающих транспортироваться, и проход был набит стоящими пассажирами. Они теснились между сваленным прямо под ноги совершенно не самолётным багажом: мешками, корзинами, ящиками…
Переполненное тело воздушного судна, казалось, сейчас лопнет и развалится в районе брюха надвое, рассыпав в надземном фарватере внутриутробный мусор.
Самолёт летел: над полями и редкими рощами с залысинами овражков, над щербатой автодорогой, утыканной по обе стороны однобокими тополями, над покосившимися столбами электропередачи, над засаленными коробочками автозаправочных станций, над посёлками… Он летел так низко, что едва не задевал своим заржавленным плоским днищем обвислые плечи деревьев и покрывшиеся мхом крыши домишек.
Делал частые посадки на каких-то небольших полустанках, похожих на автобусные остановки, рассыпанные вдоль автотрассы, где освобождался от одних пассажиров и принимал других.
Видимо, на одной из таких остановок Ольга и поднялась по ступенькам этого странного воздухоплавательного аппарата. Однако дальше ступенек не продвинулась, потому что сейчас сидела на нулевом месте – одиночном откидном жёстком кресле над ступеньками: между дверью и кабиной пилота.
Впрочем, вряд ли тот отсек, который занимал пилот, можно было по праву назвать кабиной. От пассажирского салона его отделяла лишь тонкая бязевая шторка за спинкой невысокого и явно неудобного водительского кресла.
– На следующей – выходят? – не оборачиваясь, крикнул в пекло потеющего салона сонный пилот.
– А-х-х-х-а-а-а-х-х-х!.. – отозвалось одобрительным шумом в тугом брюхе самолёта.
Пилот хмыкнул что-то себе под нос, вытянул руку в отрытое окно, поправил зеркало заднего вида, дёрнул рычаг переключения скоростей и отпустил педаль газа.
Самолёт вздрогнул в мелкой тряске, грубо буркнул мотором и покряхтывая пошёл на спуск к очередной остановке.
Тотчас по салону вздыбилась суетливая волна пробивающихся к выходу; и единственное до сих пор относительно свободное пространство летательного аппарата (место между дверью и кабиной пилота, где находилось кресло Ольги) начало стремительно заполняться.
Читать дальше