Юлия Резник - А если это любовь

– Да тут же богатых мужиков – вагон и маленькая тележка. Мои девочки на таких мероприятиях зарабатывают столько, сколько иной раз за квартал.

– Ты еще не завязала?

– Ай, ну тебя! Думаешь, об этих дурочках кто-то лучше меня позаботится? Все равно ведь, дурынды, полезут. Сам знаешь, как сейчас эту тему раздули медиа и Инстаграм! Девчонки толпами идут в эскорт в надежде на легкие деньги. Не понимая, на каких отбитых клиентов они рискуют нарваться, и что это вообще за жизнь.

Мурадов хмыкнул. Что-то ему подсказывало, что по сравнению с теми клиентами, которых в свое время приходилось обслуживать Бэлле, отечественные папики были сущими ангелами.

– Да что мы все о грустном? – спохватилась Бэлла. – Давай, что ли, пригласи меня в ресторан!

Родион откинул голову и рассмеялся. Ему нравилась эта женщина. Очень. Нравилась даже своей меркантильностью, вся прелесть которой как раз и заключалось в том, что она не пыталась ее как-то скрыть.

– Не могу, красавица. С радостью, но не могу. Правда. Я там спикером выступаю. Представляешь?

– Нет! Но ты мне все-все расскажешь за ужином. В шесть? Или в семь?

– Ну, к шести я надеялся слинять. Так что нормально.

– Тогда в Турандоте! В шесть. – Бэлла взмахнула рукой на прощание, широко улыбнулась и скользнула на заднее сиденье… Бентли. Ну, кто бы мог подумать, когда они в первый раз встретились, что эта девочка так поднимется? Если честно, впервые ее увидев, Родион не был даже уверен, что она выживет. Это случилось в Пакистане. Пожалуй, что лет пятнадцать назад. О том, как она там очутилась, Бэлла вспоминать не любила. Но Мурадов и без всяких душераздирающих признаний знал, какой была схема. Девочек вербовали для работы в Турции, паспорт забирали еще в аэропорту. А дальше их сгоняли, как скот, в грузовики, переправляли через границу в Пакистан и продавали в сексуальное рабство.

В борделе Бэлла провела восемь лет. И наверняка там бы ее жизнь и закончилась, если бы Тени не получили команду накрыть недавно вскрытый канал торговли людьми. Заварушка вышла знатная. И пострелять пришлось, и даже врукопашную драться. А может, ему так сильно запомнилась та операция, потому что для него она была первой.

Бэллу Родион обнаружил в темной комнате, единственным источником света в которой было небольшое зарешеченное окошко под потолком. Она лежала на загаженном матрасе, сжавшись в комок. И ни на что не реагировала. Грязная, изможденная, с синяками по всему телу. И выбитым зубом.

– Хэй! Хэй, леди! Ду ю спик инглиш? – прошептал он тогда, решив прибегнуть к языку международного общения. А в ответ получил поток такой отборной русской брани, что и по сей день ничего заковыристей ему слышать не доводилось. – Так ты из наших? Ну, что ж. Меньше проблем. И это… ты не бойся. Все уже позади. Сейчас здесь закончим, и домой тебя отправим, к маме.

В ответ на эти слова Бэлла рассмеялась. Зло так рассмеялась. Горько. У него, еще как следует необтесанного в бою, мороз по коже пошел. Это уж потом он заматерел и очерствел душой. Это было неизбежно. Ведь отвлекаясь на эмоции, он не смог бы делать свою работу хорошо.

– Может, ты бы представился для начала, мальчик?

Родион обернулся. Где-то совсем рядом раздавались автоматные очереди, в «ухе» о чем-то коротко и резко переговаривались другие бойцы, а запах гари, смутно улавливаемый еще пару минут назад, усиливался, кажется, с каждой секундой. Как вы понимаете, в тот момент ему было совершенно не до политеса. А ей на это было плевать.

– Младший лейтенант Мурадов. Спецназ.

– А имя-то у тебя есть, младший лейтенант? – она начала не на шутку его бесить.

– Родион Мурадов.

– Так вот, Родик, не осталось такого, что могло бы меня напугать. Я ясно выразилась?

Предельно. И действительно, пока они выбирались, Бэлла держалась молодцом. И даже пела. «Младший лейтенант – мальчик молодой…»

Он передал ее с рук на руки сотрудникам посольства. И на этом их история могла бы закончиться. Свою работу они сделали, а что там будет дальше – зависело уже от других. Но… Опять же. Первое задание. Он был еще слишком впечатлительным. Поэтому и отыскал Бэллу, наплевав на все инструкции. Сам не зная, зачем. Сначала в больничку носил ей лекарства, потом помог с жильем и работой. После стольких лет в плену у бедняжки не осталось ни родственников, ни друзей. А те, что были – растворялись в неизвестном направлении, стоило им только узнать, как она жила все эти годы. Бэлле, кроме него, рассчитывать было не на кого.