Ева Ночь - Я научу тебя летать

– Вон! – рычу я как неандерталец и выталкиваю Тинку в шею за дверь. Туда же летит её верхняя одежда от кутюр. С наслаждением щёлкаю замком.

Да, я не джентльмен. Никогда им не был. И пусть скажет спасибо, что я и так её долго терпел. Пора заканчивать этот идиотский фарс с помолвкой.

Варя

Вычеркнуть и забыть. Я вообще не знаю, что это было. Он слишком напорист, этот Илья Драконов. А я растерялась что-то. Голову потеряла. Ведь видела, что он за фрукт. Серьга в ухе, джинсы и обаяние из всех щелей. Повелась, как дурочка. Поддалась на приманку. Но с кем не бывает – что теперь об этом думать.

Хуже всего – я почувствовала себя униженной, когда его стерву увидела. Мне до неё как до космоса. А ему как раз такая подходит. Мальчик-мажор и элитная сука из заповедника гоблинов. Каждой собаке своё место. Я своё знала отлично, поэтому дала задний ход – и только меня и видели.

Дома я долго стояла под душем, смывая послевкусие долгого дня, зато спала отлично и наутро чувствовала себя как всегда: бодрой, энергичной, готовой сворачивать горы.

Ванька Драконов на уроке сидел тихо, словно ему пошептали. Подозреваю, отец поговорил с ним по душам. Но подобные затишья – перед бурей. Сидел он мрачный, кусал губы и сопел, яростно черкая ручкой в тетради. Но когда прошлась по классу, проверяя, как мой 6-А справился с заданием, никаких фигвамов у Драконова не обнаружила. Он наконец-то дописал упражнение до конца. С ошибками, но явно старался.

– Молодец, – похвалила и машинально хотела погладить по голове, как я с другими детишками делала. Есть у меня эта привычка – прикасаться, поощряя. Драконов дёрнулся от меня, как чёрт от ладана и зыркнул глазищами так, что я руку за спину спрятала. Лучше, конечно, его не трогать, не нарушать хрупкое перемирие.

Но рано я радовалась: после шестого урока меня снова позвал глас Зевса-громовержца. Головомойка по средам – это становится традицией. Небось Дракониха прилетела – дым из ноздрей. Но я ошиблась.

– Вот, полюбуйтесь, Варвара Андреевна, – шевелит клочковатыми бровями Лев Моисеевич, – ваши ученики устроили драку посреди урока. Молодую учительницу до истерики довели. Травмировали вашу коллегу, между прочим.

На слове «травмировали» я зависла. Они что, бедной географичке нос разбили? Или фингал под глаз поставили?

– Ваня, Егор, что случилось? – сверлю взглядом Драконова и Михайловича. Фамилия у него такая. Михайло̀вич. Он ещё без конца повторяет для тех, кто путает: «Я не Миха̀йлович, а Михайло̀вич! Это не отчество, а фамилия!».

– А что Егор, что как сразу, так Егор? – голос Михайловича даёт петуха, срывается в подвизгивание, отчего становится смешно, и очень тяжело удержать губы на месте. Лев Моисеевич закашлялся. Видимо, тоже проняло.

– Что вы опять натворили? – цежу сквозь зубы.

– Подрались ваши орлы. Прошу, Варвара Андреевна разобраться в ситуации и принять меры, – директор вперил суровый взгляд в провинившихся и приказал: – Вышли за дверь и ждите классного руководителя.

Сейчас Лев Моисеевич повоспитывает меня тет-а-тет. Готовлюсь кивать, а сама киплю: как хорошо всё шло, нет, в конце дня им нужно было подраться.

– Вот что, Варвара Андреевна. Вы там горячку не порите. Сами знаете, какие дети у нас учатся. У Драконова уже и мать, и отец побывали в школе – видите, как ребёнком интересуются? Так что повторно не дёргайте. Разберитесь самостоятельно, что они там не поделили.

– А как же травмированная коллега?

– Пара синяков на голени? Думаю, выживет. Учитель приходит работать с детьми. Должен быть готов ко всему. К тому же, ей тоже минус: не смогла дисциплину на уроке удержать.

Всё, Зевс сел на своего конька и минут пять красочно живописал, как нам повезло работать в образцово-показательной гимназии, где учатся чудные (с ударением не первый слог) дети.

Получив наставление и «отцовское» благословение, с каменным лицом выхожу из кабинета. Егор и Ванька сидят по разным углам в приёмной.

– Они и тут чуть не сцепились, – ябедничает секретарь Наташа. Но она девочка боевая, у неё не забалуешь. За шкирку – и в разные углы развела.

– За мной! – командую коротко и, не глядя, возвращаюсь в класс. Будь они постарше – уверена – сбежали бы. Но сейчас плетутся за мной, обречённые на экзекуцию.

Я усаживаю их за первые парты на разных рядах и пытаюсь имитировать жёсткий директорский взгляд. Два взъерошенных воробья. Рыжий и брюнет передо мной. Заразы мелкие.