Анна Кубанцева - Алена Винокурова

– Винокурова, я даже не буду спрашивать, как ты это все проделала, потому что и так понимаю, у меня другой вопрос: зачем ты с ней возишься?

Я пожала плечами.

– Я не знаю, мне ее жалко. Несправедливо с ней…

Паша вторично вздохнул и сказал:

– Алена, я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся. На нашей работе с жалостью вот такой делать нечего. Ты не перебивай, послушай, – сказал он, видя, что я рот открыла, – вот ты понимаешь, что с тобой будет, если ты всех жалеть начнешь? Какой из тебя оперативник с трезвым умом и объективным подходом, если ты их, как котят, жалеешь? Знаешь, как иногда обвиняемых жалко бывает? Хоть волком вой. Ты реши кто ты: оперативник или Мать Тереза от полиции. Поэтому послушай доброго совета – или отращивай броню в два пальца, или иди в пресс-службу, глазками хлопать.

Теперь я вздохнула. Я прекрасно понимала, что он прав и оказываю сама себе медвежью услугу.

– Но пирожки у нее зачетные! – добавил Дима.

Мы занимались своими делами, у Паши зазвонил рабочий телефон, он поздоровался и дальше общался междометиями, только один раз воскликнув: «Да иди ты!».

Я оторвалась от компьютера и выжидательно на него посмотрела. Он подмигнул, весело блестя глазами.

– Ребята, – позвал он, когда закончил, – какие дела творятся в Датском королевстве!

– Ну не томи уже, – улыбнулась я.

– Ребятам звонил Горбенко, завтра оглашение завещания Кожемятова, но это полдела.

– А основное?

– Счета Кожемятова пусты. Все. До копеечки.

Я присвистнула.

– Там же должны быть если не миллиарды, то миллионы?

– Конечно. И самое интересное, Кожемятов все снял сам. Наличкой. В несколько заходов. В последние два месяца. Вопросы к знатокам: а что происходит и где деньги?

Я задумалась.

– Паш, а тебе не кажется, что как-то все глупо, что ли? Что хотел скрыть Кожемятов, какое такое преступление, если он такие деньжищи отдал наличкой? Ну, что он, серийный маньяк что ли?

– То есть ты думаешь, что все-таки шантаж?

– Ну, это первое, что приходит в голову.

Паша начал насвистывать, что свидетельствовало о глубокой задумчивости.

– Соглашусь. Его жизнь слишком на виду и на психа он не тянул. Остальное решили бы лучшие адвокаты страны. Но что там могло быть?

– Давай посмотрим, что завтра будет на оглашении завещания, – пожала я плечами.

Пашка вошел в кабинет и посмотрел на меня со смесью смеха и удивления.

– Ну, признавайся, Винокурова, шаманишь?

– Ты о чем?

– Я от адвоката Кожемятова. Ну и веселый мужик был этот Кожемятов, скажу я тебе. Знаешь, что он завещал Горбенко?

Я покачала головой.

– Свой портрет. А бывшей жене свою любимую кружку. Петрову он завещал свою ручку.

Я ухмылялась.

– А составил свое завещание он… – вопросительно посмотрел на меня Павел, предлагая продолжить.

– Месяц назад, – закончила я.

– Умница.

– Хорошо, а недвижимость? А деньги?

– А вот тут совсем интересно. Вся недвижимость за рубежом изначально была оформлена на подставных людей. На счетах в зарубежных банках от тысячи до десяти тысяч, где долларов, где евро. Недвижимость в России он завещал продать, а деньги перевести на счета подшефного детдома и дома престарелых, ну тут, допустим, понятно – наследников нет, это объяснимо. Но самую главную бомбу адвокат поведал нам после ухода обрадованных наследников. Он продал свою часть акций своей же корпорации, мать. Он вывел все свои деньги. О чем это говорит?

– Он точно знал, что он умрет?

– В точку.

Я сидела и качала ногой.

– Ничего не понимаю, – вслух пожаловалась я. – Предположим, он знал, что ему не откупиться от шантажиста, но что там было такого? Или, что, он точно знал, что у него смертельный диагноз и эта была эвтаназия?

Ребята пожали плечами.

– А в бумагах личных вообще – вообще ничего интересного?

– Сейчас посмотрю фото.

Дима углубился в просмотр и хмыкнул

– Слушайте, а этот листок, кажется, проглядели.

Мы подошли и взглянули на фото. На сложенном по форме конверта листе А4 была напечатана всего одна фраза: «Я знаю, что Вы сделали прошлым летом».

– И что это? Угроза?

– Есть такой ужастик, – вздохнула я, – но тут в отличие от названия фильма, местоимение «Вы» обращено к конкретному человеку.

Пашка начал звонить коллегам, а я задумалась и позвонила секретарю Кожемятова.

Цель моего звонка была достигнута очень быстро, мне нужен был телефон лечащего врача Ивана.

Я набрала продиктованный им номер, ответил приятный женский голос, и мы договорились встретиться через час у нее в центре.