Тата Кит - И только пепел внутри…

– Я не смогу вечно прикрывать твой зад, Паша, – крикнул он мне в спину. – Возьми себя, наконец, в руки!

– Пошёл ты, – произнес вполголоса, не оборачиваясь.

Быстрым шагом, опустив голову, покинул университет, привычно проигнорировав осуждающий взгляд бабки на проходной.

Морозный воздух на парковке пробрался в горло колючей проволокой. Дыхание сперло и в горле запершило настолько, что навалился кашель.

Сколько сейчас на улице? Градусов двадцать? Двадцать пять?

Плевать.

Единственное, что я знаю точно, это то, что моему организму требуется минимум сорок градусов, чтобы ночь наступила как можно скорее и незаметнее.

Опустил взгляд от черного беззвездного неба и прошелся им по парковке в поисках своей машины.

Серебристый седан, слегка припорошенный снегом, ждал моего блеклого возвращения, чтобы продолжить своё столь блеклое существование на охраняемой парковке близ дома.

Но нет. Сегодня у нас другие планы. Мы едем в бар.

Отключив сигнализацию, устроился на водительском месте, привычно швырнув портфель на пассажирское. Двигатель отозвался тихим гулом на мои манипуляции с ключом. Его давно пора отправить на диагностику и, возможно, поменять масла, но опять не сегодня.

Ожидая, когда машина прогреется, опустил стекло и закурил сигарету. Горький дым проник в легкие, заполняя их до приятной тяжести в груди. Отравляя организм ровно в той степени, к которой я привык. Сизый сигаретный дым, смешанный с дыханием на морозном воздухе, не спеша покидал салон авто и растворялся за его пределами.

Когда сигарета была докурена, а окурок выброшен на асфальт парковки, тронулся с места и влился в городской поток.

Час-пик.

Все желают как можно скорее оказаться подальше от рабочих мест, вернуться в семью, провести вечер в приятной компании. Возможно, среди них есть и те, кто позже окажется в одном со мной баре с тем же желанием забыться, что и я.

Бар «Три гвоздя» был единственным максимально близко расположенным к моему дому. Всего пара улиц, которые я смогу преодолеть даже на «автопилоте».

Внутри заведения всегда царила некоторая отрешенность. Сюда приходили, чтобы попить в одиночестве и утопить все мысли и проблемы на дне граненного стакана.

Идеальное место для окончания рабочего дня.

– Как обычно? – спросил хмурый бармен, протирая бокал белоснежным полотенцем.

– Да, – кивнул в ответ и повесил пальто на спинку стула.

– Ты знаешь наш кодекс, – протянул бармен ладонь.

Вздохнув, выудил из кармана пальто ключи от машины и вложил в раскрытую ладонь, что настойчиво маячила перед моим лицом.

– Утром заберешь тачку.

– В курсе.

Стакан заполняется виски на три четверти и скользит ко мне по натертой до блеска барной стойке. Залпом осушил его, почти не поморщившись. Разминка. Отправил его обратно тем же путем бармену и через несколько секунд получаю ту же порцию. В этот раз настал черед потягивать янтарную жидкость, не спеша.

Никаких навязчивых собеседников, пустых разговоров или фальшивых улыбок. Только я и виски – то, что мне нужно.

Время близилось к полуночи, если верить часам над лысой огромной лысой башкой бармена. Координация подсказывала мне, что пора домой. Я почти дошел до той кондиции, значит, мне пора дойти до дома, прежде чем сознание погрузиться в бесчувственную спасительную тьму, которую в семь утра развеет уничтожающим звоном будильника.

Расплатился по счету, спрыгнул с барного стула и снял с него пальто. Едва найдя отверстия рукавов, с трудом удержал себя в вертикальном положении. Неуклюже обмотал старый шарф вокруг шеи и вышел в прохладу ночи. Поёжившись от контраста с теплым помещением бара, запахнул не застегнутое пальто. Безошибочно повернул направо и шаркающей походкой отправился в направлении дома, стараясь не касаться проходящих мимо людей.

Трясущейся рукой пытался попасть в замочную скважину, то и дело, царапая дверное полотно. Прекратил жалкие попытки открыть эту чертову дверь. Замер. Перевел дыхание в попытке побороть сон, который так и норовил обрушиться на меня в теплом подъезде.

Внутри квартиры защелкали замки. Дверь открылась и ударила меня в плечо.

Сделал шаг назад и поймал на себе обозленный взгляд дочери.

– Опять? – хмурилась она. В светлых глазах плескался гнев. Точно так же, как когда-то бушевала буря в глазах ее матери, если я задерживался на работе.

– Прости, Катюш, – выдохнул я и виновато опустил голову. – Впустишь?