Татьяна Герцик: Научный эксперимент

– Ты же ее отца видел. С него станется.

– Но мать-то вроде адекватная.

– Да, Надежда Дмитриевна хороший человек. Но, боюсь, не она будет решать.

– Ну, как-нибудь переживем. До чересчур откровенных сцен мы им опуститься не дадим. Охраны побольше, и все будет в ажуре.

Никита Владимирович ушел, а Денис, морщась, вспоминал командный грубый голос тестя, вздрагивающие руки Милены, ее опущенную голову и жалел, что помпезной свадьбы избежать, похоже, не получится.

Через неделю Милена уже пожалела, что согласилась на предложение Дениса. Они с ним подали заявление в ЗАГС, но никому об этом не сказали. Потому что список, составленный отцом, зашкалил за двести человек. Правда, в него входили и родственники мамы, но большая часть была со стороны отца.

Милена подозревала, что отца обуяла гордость: «смотрите, кого захомутала моя дочь», и это ей жутко не нравилось. Все было так пошло и вульгарно, что мать постоянно ссорилась с отцом, пытаясь привести того в чувство, но все было напрасно.

Когда ее в воскресенье, уставшую после ночной смены, привез домой Денис, ее встретила настороженная тишина. Лена сидела в их комнате, сжавшись на диване в жалкий комочек, и жалобно плакала.

Милена вздохнула. Опять отец выкаблучивается! Надо было соглашаться с приглашением Дениса и поспать у него. В прошлый раз она так хорошо выспалась, вот и надо было к нему ехать, а не домой.

– Что случилось? – вопрос был проформой, ответ она и без того знала.

– Папа опять на маму кричал, – вздрагивающим голосом прошептала сестренка. – Я боюсь…

Милена не выдержала. Решительно встав, прошла в большую комнату, где отец как ни в чем ни бывало пялился в телевизор. Увидев дочь, сердито протянул:

– А, явилась-таки! А я думал, ты под этого своего жениха уже легла.

Милена взорвалась, чувствуя, как глаза заволакивает кровавой пеленой:

– Все! Хватит! Я ухожу! Свадьбы у меня не будет! Больше я твои оскорбления терпеть не собираюсь!

Александр Иннокентьевич разъяренно поднялся.

– Да ты кто такая, отцу перечить! От матери набралась? Я тебя быстро почтению научу! – и ударил ее по щеке, не рассчитав силы.

Милена отлетела к стене и почувствовала, как болезненно горит вмиг покрасневшая щека. Отец тут же пожалел о своем взрыве, но дурная гордость не позволила признать свою неправоту. Он продолжал кричать на дочь, накручивая себя еще больше.

И тут раздался звонок в дверь. Открывший ее Славка увидел Дениса и, схватив его за руку, потащил в комнату.

Вошедший в нее Денис понял, почему у него так отчаянно защемило сердце и почему он повернул обратно с полпути. Милена с прижатыми к лицу руками сидела на полу и смотрела на отца, явно не видя его из-за бегущих по лицу слез. Щека у нее покраснела от сильного удара, и вся она была такая маленькая, беззащитная и обиженная, что у Дениса сами собой ладони сжались в кулаки.

– Что здесь происходит? – его скрипучий яростный голос был незнаком даже ему самому.

Несколько смутившийся Александр Иннокентьевич тем не менее считал, что он вполне в своем праве:

– Поучил немного зарвавшуюся дочь, а что?

– Вы меня попробуйте поучить, вот я вам смогу вполне адекватно ответить.

И Денис, не обращая больше внимания на рассерженного хозяина, подошел к Милена, поднял ее, поцеловал и твердо приказал:

– Иди собери вещи, мы отсюда уходим!

Александр Иннокентьевич возмущенно заявил, не в состоянии рассуждать здраво:

– А ее здесь ничего нет, здесь все на мои деньги куплено!

В комнату вошла Надежда Дмитриевна с покрасневшими от слез глазами.

– Собирайся, дочка, и не слушай его! – и она сердито посмотрела на мужа.

– И что, ты тоже смотаться решила? – издевательски спросил муж. – Ну так скатертью дорога!

– Вообще-то порядочные мужчины сами из дома уходят, а не жен из квартир выгоняют, – не менее издевательским тоном осадил его Денис и обратился к женщине уже с уважением: – Если вы хотите уйти, я вам помогу.

Надежда Дмитриевна отрицательно покачала головой.

– Я уходить не хочу. Но вот ему точно нужно уйти. Охладиться хоть чуть-чуть.

Денис кивнул.

– А вот охладиться мы ему сейчас поможем! – и сделал к нему угрожающий шаг.

До Александра Иннокентьевича наконец-то дошло, что нужно менять тактику, если не желает получить по заслугам.

– Хорошо, я был неправ! – обидчиво высказал он. – Можете делать, что хотите! – и с разобиженным видом ушел в спальню.

– Интересно, как это ему всегда удается сделать так, что виноваты все вокруг, только не он? – с досадой пробормотала Надежда Дмитриевна. – Вот умеет же людьми манипулировать.