Яна Полунина - Гуру любви в деле

Я выхватила у Лизы телефон и прочитала текст письма.

Мрак в моей душе стал еще гуще.

– Таких уродов нужно убивать, потому что они выходят и снова берутся за свое.

***

– Ты говорила с мамой? – Я сидела напротив девушки в толстовке. Капюшон надвинут так, что не видно половины лица, а сама она так елозила на стуле в кафе, что казалось, вот-вот убежит.

– Да. Нет. – Девушка опустила голову, посмотрела мельком на выход.

Я еле уговорила ее на встречу, но знала, что по-другому не получится. Общественное место, полное студентов, должно было ослабить ее тревожность, но Милена все равно нервничала.

– Насколько ты была пряма? Говорила, что делает отец? – Я подвинула заказанное пирожное ближе к девушке, но она воинственно его оттолкнула

– А она не видит? – Губы девушки сомкнулись в одну линию. Я слышала, как стучит под столом ее нога.

– Что ты говорила маме?

– Что уйду из дома. – Девушка нахохлилась, словно воробей, глядя на меня с вызовом.

– А мама? – Я не собиралась ее критиковать.

– Сказала, что я эгоистка. Что они с отцом делают все для меня, а я неблагодарная. Что мои репетиторы стоят дорого, что они работают на меня, а я так себя веду, – пробурчала Милена, глядя в сторону выхода.

– Не верит тебе, потому что у тебя нет синяков?

Девушка перевела на меня пораженный взгляд, повернулась ко мне всем телом, и я продолжила:

– А ты не можешь сказать прямо, потому что боишься ее обидеть?

– Да. – Милена даже руки из карманов вынула.

– Что послужило стимулом обратиться к нам? Ведь что-то случилось, что ты узнала. Ты написала, что твой отец уже был в браке… – Я смотрела без жалости, без сочувствия. С пониманием. Это то, что нужно. Просто знать, что тебя понимают.

– Я встретилась со своей сводной сестрой, – Милена посмотрела прямо на меня и замолчала.

Больше ничего не надо было объяснять.

– Она первая завела разговор, потому что испытала то же, что и ты?

– Да. Она старше и подсказала мне, что есть службы помощи, я могу быть анонимной. И что ее мама плакала вместе с ней, когда узнала… – Девочка поежилась, оглядываясь и хмурясь. – Я не думала, что окажусь здесь один на один с вами.

– Разве не лучше поговорить лично с тем, кто прошел через подобное?

Милена хлопнула глазами, осмотрела меня с острых кончиков туфель на шпильке до ухоженной макушки.

– Не может быть!

– Может. И я научу тебя, как этому противостоять, потому что это ненормально. Неправильно. Так не должно быть.

– Вы… он… вас…

– Только морально. Я боялась показать нос из комнаты и сходить в туалет. Одевалась в несколько слоев одежды, а на семейных вечерах прятала ноги под стулом.

Милена не мигая смотрела на меня.

– Мой отец запрещает надевать мне юбки. – Девушка закусила губу.

– Прикрывается заботой о здоровье и безопасности?

– Да. И покупает мне вещи. И белье… Я знаю, что не имею права его ненавидеть, но ненавижу…

– Ты имеешь право голоса, право на защиту своего тела. Ты имеешь все права, Милена, и не лишай себя сама ни одного из них! Сейчас я тебе расскажу, как мы работаем, а потом ты скажешь, хочешь ли ты, чтобы мы тебе помогли, или нет.

– А мама? – Губы девочки дрожали. – Я не хочу, чтобы она страдала.

– Мы сделаем все максимально мягко. Без твоего согласия ничего не будет. Ты выслушаешь меня?

– Д-да.

– Камеры поставь так, чтобы были незаметны. Не провоцируй, веди себя естественно, а то только себе навредишь. Хорошо? – Я передала все необходимое в небольшой косметичке.

Руки Милены тряслись, когда она взяла у меня “троянского коня”.

– Мы можем остановиться в любой момент, когда ты скажешь. Я не задам вопросов. Даже если уже все будет отснято.

– А кто увидит эти записи?

– Там флешки, вся информация будет хранится на них. Если ты передумаешь, то просто выбросишь их или очистишь. Только аппаратуру попрошу вернуть, если не против. Она жуть какая дорогая и нужная. – Я мимолетно коснулась руки девушки.

– Конечно. – Милена кивнула, опустив голову, крепко-крепко сжала косметичку и бросила на меня просящий взгляд.

– Если ты сомневаешься в своем поступке – ты уже хорошая дочь. Мы обязательно с тобой посмотрим вместе отснятый материал, и я тебе честно скажу, что вижу лично я. Как тебе?

– Да. Да, хорошо, – как болванчик закивала головой девушка, ежась.

Ей было не по себе – оно и понятно. И все последующие дни съемки материала она жутко сомневалась, постоянно была со мной на связи, но никогда не говорила действительно о том, что наболело.