Юэда Снеж - В наших сердцах

Вот чего-чего, а такого я ну никак не ожидал. Чтобы все эти шикарные, яркие люди выстраивались в очередь ко мне? Да быть такого не может!

Но они действительно ждут, не спешат развеиваться миражом, и я, пьянея от происходящего и едва сдерживая восторг, продолжаю работать.

Когда фестиваль заканчивается, и двери драмтеатра выпускают пёструю, шумную толпу на улицу, я выхожу вместе со всеми в промозглый февральский вечер, задираю голову и смотрю, как плавно кружатся снежинки, порхают в свете жёлтых фонарей, танцуют. От улыбки, что не сходит с лица вот уже несколько часов, болят мышцы. Я вообще редко улыбаюсь, почти никогда, а тут не могу прекратить. Мне хорошо. Мне так хорошо, как, наверное, никогда в жизни не было. Грудную клетку распирает от тепла и эмоций. Сильных, ярких и восторженных эмоций. Их столько во мне сразу, что они не помещаются, бурлят, расправляют вечно сгорбленные плечи, того и гляди солнышком светиться начну.

Опускаю взгляд и смотрю на людей, что собираются вокруг. Кто-то всё ещё в костюме, а кто-то уже переоделся, оставив только яркий макияж да парик. Проходящие мимо машут мне руками и улыбаются.

Все люди. Все эти люди, горящие, сияющие своим внутреннем огнём, делились им со мной просто так, потому что он у них есть, и им не жалко. Их свет пробуждал что-то и во мне. Что-то тёплое и светлое. Моё внутреннее солнце. Именно оно сейчас и сияет, отгоняя холод и темноту февраля. И я несу это солнце в себе дальше в квартиру. Иду по улице, сворачиваю на остановку, и все дома, все вывески и люди кажутся необычными, кажутся какими-то не такими. И даже съёмная однушка, побитая временем и прошлыми постояльцами, кажется не такой захудалой.

Хотя, конечно, ничего примечательного в ней нет. Голая лампочка на потолке, пожелтевшие обои с какими-то тёмными пятнами, допотопная, поцарапанная мебель, шкаф с покосившейся дверцей, пара скрипучих табуреток, потрёпанный диван со сломанными пружинами – всё это прилагается к квартире, которую я снимаю за полцены у маминой подруги Варвары Дмитриевны. Единственное, что я купил сюда, это компьютерное кресло – дешёвенькое, но удобное – и чайник. Прошлым пользоваться было невозможно.

Именно чайник и включаю первым делом, а потом иду за стол к ноуту, тоже старенькому, но родному. Подключив к нему фотик, начинаю скидывать фотографии. Хочу скорее посмотреть, что получилось.

И тут звонит мобильный. Варвара Дмитриевна.

Чёрт.

Выдыхаю и беру трубку.

Не люблю эту тётку. Слащавая она до жути и просто обожает жаловаться на жизнь. Даже по телефону её становится сразу очень много. Вот и сейчас растекается сладеньким голосом, интересуется, как у меня дела, всё ли в порядке, и, когда я отвечаю, что всё нормально, начинает причитать, что и поясницу у неё ломит, и голова-то кружится, и зарплату мужу опять задерживают, а цены растут. И поэтому она повышает аренду на две тысячи. Временно. Пока неурядицы не улягутся. Поэтому не стоит беспокоить матушку, «Ну ты ведь понимаешь, Влад, у неё и так сердце больное».

Я-то всё отлично понимаю. Понимаю, что приплыли. Ещё на две штуки больше. В прошлом месяце она уже на тысячу увеличила оплату. А ещё я понимаю, что если так и дальше пойдёт, то в следующем месяце буду платить полную стоимость. А это две трети моей зарплаты. Маме я ничего говорить не буду, а то ведь она волноваться станет, ещё больше денег начнёт пересылать. Нет. Не пойдёт. Нужно самому. Нужно, значит, вторую подработку искать. Нужно…

Смотрю на экран, где докопировались фотографии с фестиваля.

Да, нужно. Но сперва я всё-таки сделаю это. Не хочу отпускать тепло, что неожиданно поселилось во мне. Пусть хотя бы сегодня оно меня греет.

– Голову, пожалуйста, чуть левее и подбородок выше, – говорю я, а Кира охотно выполняет.

Она сейчас снова в красном парике и в новом костюме Ёко из «Гуррен-Лаган» и смотрится безумно мило и сексуально. Эти чёрные шортики и бюстгальтер на тонких лямочках ничего не скрывают, лишь наоборот подчёркивают прелести её изящного округлого тела. Мне приходится прикладывать усилия, чтобы сосредоточиться на работе, а не зависать, любуясь ей. А Кира ещё и дразнится: то улыбнётся лукаво, то прогнётся в пояснице, демонстрируя округлость форм. Очень сложно продолжать фотосессию, а не погружаться в фантазии, ведь её приветственный поцелуй до сих пор лежит теплом на моих губах.

Я познакомился с ней две недели назад на том самом косплее, потом, через несколько дней закончив с обработкой фотографий, я выложил их в общий доступ, а Кире и Илю отправил архив их фотосессии лично. С этого и началось моё с ними общение. И если с Илем мы болтаем только по сети, то с Кирой начали встречаться. Вернее, сначала она попросила ещё раз её пофотать в другом костюме. Там, в фотостудии, мы и поцеловались впервые. Это вышло так странно, почти случайно. Я поправлял ей парик, любовался ею, она подняла глаза, поймала мой взгляд и, наверное, всё поняла. А потом сама потянулась. Сама! Мы стояли в свете софитов и целовались, и казалось, что ничего вокруг больше нет, только мы, мы вдвоём. Я не мог поверить в то, что такая красивая и яркая девушка обратила своё внимание на меня, обычного парня. Мне до сих пор в это не верится, хотя мы встречаемся уже неделю. Каждый день, когда у меня нет подработки, мы встречаемся с Кирой после учёбы в центре у заснеженного фонтана, гуляем по нарядным вечерним улицам, а потом идём в кафешку. Ведёт она, потому что я тут ничего не знаю толком, не знаю, в каком кафе вкусный кофе, а в каком так себе, я ведь никогда в них не был, всегда проходил мимо, считая, что мне все эти забавы не по карману.