Дана Алексеева - Секс-бойфренд моей дочери

Он максимально близко ко мне – между нами миллиметры. Его теплое дыхание овевает лицо, а голубые глаза блестят, бегая по моему лицу.

Он облизывает нижнюю губу и затем приоткрывает рот.

– Когда у вас был последний секс? Могу поспорить, что очень давно…

Я сглатываю и автоматически облизываю губу в ответ. «Закрой глаза и не смотри на этого искусителя, Люба» – приказываю себе, но не слушаюсь и продолжаю гипнотизировать взглядом его лицо.

– Какое это имеет значение?

Сейчас я отчетливо чувствую запах его парфюма, немножко резкий и дерзкий, как и его хозяин, заводящий поджилки и врезающийся в память.

– Большое, – хрипит он, не сводя с меня глаз. – Это определит, насколько все запущенно и пути решения вашей проблемы?

– Какой проблемы?

– Ну если до вас до сих пор не дошло, то я могу не только повторить, но и помочь. Прямо здесь и сейчас.

– Давай. Сделай это! – не прошу, а требую, разжигая неистовое пламя в его глазах.

Этот мальчик не блефует и готов взять меня сейчас. И моя внешняя покорность ничуть не настораживает его.

– Хочешь меня? – хрипит он в миллиметрах от моих губ и облизывается в предвкушении.

Я закусываю свою нижнюю губу и медленно оттягиваю ее – он завороженно смотрит и звучно сглатывает. Томно дышу ему в лицо и начинаю игриво крутить пуговицу на блузке.

– Да. Возьми меня прямо здесь… – постукиваю по столешнице. – На этом столе. Я вся горю.

– А ты плохая девочка, да…. Я так и знал, – довольно усмехается он и касается пальцами пряжки ремня.

– Меньше слов, иди же ко мне, – рычу нетерпеливой тигрицей, выбрасывая искры страсти по кабинету.

Я распускаю свой пучок и движением головы разбрасываю пряди по плечам. Маню разгоряченного парня пальцем, он податливо наклоняется.

Притягиваю его к себе за галстук и слегка касаюсь губами мочки уха, шепчу ласково, но дерзко:

– Это ты хочешь от меня услышать, да?

Его попытка вырваться из моих крепких объятий не увенчивается успехом – галстук надежно намотан вокруг запястья, я дергаю вниз, и его голова припадает к груди.

– Придержи свой стручок, мальчик. И это мое последнее предупреждение. В следующий раз я свяжу твои взбухшие яйца узлом, и ты поймешь всю горесть судьбы кастрированного кота. Это ясно?

В следующую секунду, не сдерживаюсь и сильно прикусываю раскрасневшуюся мочку уха.

Отпускаю галстук, когда тот вскрикивает и хватается за ухо.

– Чокнутая! Совсем с ума сошла?

– Может быть. Ты же все пытаешься свести меня с ума. Добился своего, – язвлю и смотрю на расстегнутую ширинку. – Прикрой свой стыд, мачо недоделанный.

– Стыд, значит, – усмехается, застегивая брюки. – Как бы на этот «стыд» молиться не пришлось, второй раз я предлагать не буду. Сама попросишь.

Он вздувает ноздри от своего провала, хотя держится молодцом, умудряется смотреть на меня с дерзкой искрой в глазах. А в моих сейчас насмешка.

– Боже упаси, – поднимаю вверх ладони и закатываю глаза.

– Подправить бы тебе твои зубки… – шипит он, зажимая пальцами ухо.

В ответ обнажаю белые зубы в широкой улыбке и кручусь на кресле, наблюдая, как тот совершает последние штрихи, чтобы собраться и выйти вон.

– Папочку не забудьте, – писклявым голосочком добавляю, замечая её на кресле. – И Артур… Ваш рабочий день заканчивается в половину шестого, не забывайте.

Артур хватает папку и, когда говорю про рабочее время, выслушивает замечание, скрежеща зубами, и фыркает недовольно в сторону.

Мне нравится, что заставила хоть чуточку придержать его необузданный нрав, это было рискованно, но сработало.

– Надеюсь, мы поняли друг друга? – изгибаю бровь в вопросе и не свожу глаз с взведенного парня.

– Как знать, Любовь Сергеевна, как знать… – бросает он, смотря на меня с вызовом, и выходит из кабинета.

Как только дверь закрывается, я шумно выдыхаю, запрокидывая голову на подголовник и накрываю руками лицо. Нет, мне однозначно понадобится время, чтобы переварить в мозгу, что сейчас произошло? Он спровоцировал меня, а я в ответ спровоцировала его. Я ходила по грани. Опасно, но в итоге оказалось оправданно.

Но какой наглец, он и впрямь подумал, что я отдамся ему в кабинете, на столе?

Встряхиваю головой и в пару движений возвращаю свою пучок в исходное положение. Смотрю в зеркало и вижу свои раскрасневшиеся щеки и расстёгнутую пуговицу на блузке, которую тут же застегиваю и овеваю ладошками лицо.

«Плохая девочка» вновь превратилась в требовательную начальницу, единственная деталь, которая скрыта от глаз, но доставляет мне дискомфорт и напоминает о слабости… влажные трусы.