Жан Нугер - Только мужчины верят в любовь

Однажды я увидел Сэма в деле: двое крепких парней, по виду явно не местные, не захотели платить за шашлык. Шашлычник стал звать на помощь. Из толпы вышел Сэм с двумя подручными. Неторопливо подойдя, они начали мирно расспрашивать, что случилось… Буквально через пару минут разговора Сэм вдруг резко ударил одного из парней по лицу, отчего тот упал и лежал не шевелясь. Двое подручных Сэма тут же начали пинать второго как настоящие каратисты – ногами по голове, но такой эффективности, как у Сэма, у них не было. Да, второй парень пропустил несколько ударов и у него пошла кровь из носа, но он был на ногах и закрывался руками, крича:

– Я всё понял! Мы всё заплатим, не бейте!

Я хотел досмотреть, чем всё закончится, но Макс потянул меня за футболку:

– Ну ладно глазеть! Пойдём, нам ещё надо успеть второй рейс сделать. Это не наше дело!

Я поддался и позволил себя утянуть, но всё равно шел нехотя и оглядывался. Чуть позже я увидел, как тот парень, которого Сэм уложил с одного удара, зашевелился и сел.

– Значит, не убил, – выдохнул я и переключился на Макса.

Всю дорогу домой я не мог сосредоточиться, Макс что-то рассказывал, но мои мысли были далеко, я думал о жестокости взрослых и о том, как много плохих вещей они совершают. Неужели этот цветной и сказочный мир настолько суров, что со временем превращает людей монстров?

Когда мы вернулись барахолку с новой партией пива и пепси на, там как будто ничего и не было. Шашлычник как обычно махал своей картонкой над углями, чтобы они давали больше жара, туда-сюда сновали люди, а Сэм со своими дружками, которых стало намного больше, за дальним столиком ели шашлык. Увидев нас, они радостно замахали руками:

– Ну наконец-то! Где вы ходите? Тащите сюда свой лимонад!

Никто из этих молодых людей не подозревал, что следующее воскресенье полностью изменит их жизнь. Больше их на барахолке не будет, кто-то сбежит к себе домой в пригород, кто-то попадёт в больницу и выйдет оттуда уже другим человеком, а кому-то и вовсе не повезёт, и он прямиком с барахолки отправится в морг.

В следующее воскресенье нам удалось продать только половину товара из своего первого рейса. Где-то ближе к десяти утра на территорию барахолки забежали молодые парни – их было довольно много. В руках они сжимали металлические прутья. Они стали бить ими всех подряд направо и налево. Местные парни и немногочисленные продавцы мужчины пытались отбиваться, но у них ничего не выходило, так как парней было намного больше, а эти прутья не давали обороняющимся никаких шансов отбиться. Покупатели в ужасе разбежались, женщины продавцы попрятались за свои прилавки. Это была настоящая бойня.

Вдоль рядов бежал одинокий местный милиционер, фуражки у него не было, с головы стекала кровь, а форменная рубашка была разодрана в клочья – он спасался. За ним бежали несколько парней с прутьями, одного из них я узнал, это был тот самый парень, которого неделю назад Сэм сразил одним ударом.

Теперь всё изменилось. Шашлычника нашего больше не было, вместо него стоял какой-то противный старик, от которого сильно несло перегаром. Он всё время пытался нас согнать с нашей точки, ругаясь и угрожая, но со своего места не двигался, поэтому все его крики мы с Максом пропускали мимо ушей.

Теперь на барахолке заправляли новые рэкетиры, как я понял, они были не местные, а из другого города. Они матерились, часто били продавцов и брали у нас пиво, в отличие от старых рэкетиров, которые пили только лимонад. Два раза Максу не заплатили и со мной тоже постоянно пытались провернуть тот же фокус, но я цеплялся им за штаны и не отпускал, пока мне не отдавали мои деньги.

Продавцы были недовольны, так как новые рэкетиры подняли плату, а их самих стало в три раза больше. Приходилось кормить всю эту ораву, но никто не мог ничего с этим поделать. Милицейский пункт с момента большой драки так и не открылся и стоял заколоченным, а последнего милиционера на барахолке я видел в тот самый день, когда он со всех ног убегал весь в крови.

Следующий месяц был очень жарким, поэтому наш товар расходился гораздо быстрее, и мы даже могли успеть сделать третий рейс, но не стали этого делать и даже не обсуждали такую возможность. Весь азарт и моральный подъём первых дней уже улетучился, начались трудовые будни. Деньги, которым мы первое время так сильно радовались, со временем превратились в то же самое, что и сумка для бутылок или панамка от солнца, то есть в один из инструментов работы.