Инга Максимовская - Фулл сайз. Только не в меня

– Шок у вас, судя по всему, – парирую я, не понимая почему вредничаю и стараюсь вывести из себя такого заботливого кавалера. И почему мне страшно хочется сбежать? Может потому, что маленькая девочка, стоящая рядом с медведем будит страшные воспоминания о моей потере? И они больнее, чем травмы полученные в этом происшествии, и гораздо глубже.

У меня наконец – то получается подняться на ноги, и мир вокруг начинает раскручиваться, словно огромная карусель. Делаю шаг, и понимаю, что сейчас свалюсь снова к дорогим бареткам красавчика, и тем самым подтвержу его правоту. Только не это. Валька как в воду смотрела, про трамвай-то. Сейчас у меня ощущение, что я все же сыграла в Анну Каренину. Сильные руки подхватывают, не дают рухнуть. По телу разливается приятное тепло. Черт, да что ж такое? Мужик прав, у меня шоковое состояние. Иначе чем объяснить помутнение рассудка? Его прикосновения приводят в чувство, заставляют дышать. Как раз в этот момент я слышу вой сирены скорой помощи. А потом все заканчивается. И я чувствую спиной только ледяное покрытие носилок, и словно сквозь вату слышу обрывки фраз.

– В какую больницу повезете? – спрашивает наглый хам.

– На Революционной.

– Здесь думаю хватит на то, чтобы обеспечить женщине нормальные условия.

– Еще как, командир, – отвечает невидимка. Наверное фельдшер со скорой.

– Я навещу вас, – это хам шепчет уже мне. – Вы мне жизнь сегодня спасли. Дочь – все, что у меня есть.

– А у меня нету, никого и ничего. И вы мне не нужны, – выдыхаю в пространство и вдруг вспоминаю. Я его видела. Давно, в другой жизни. И тогда на его лице были написаны гордость, торжество и безграничное счастье. Я стояла на пороге роддома пять лет назад, боясь, что потеряю связь с планетой и улечу в космос. Наверное поэтому и запомнила отца с охапкой цветов, красивую, но злую женщину и пищащий сверток в руках детской медсестры. Врезался мне в память, но сейчас он мало похож на себя прежнего. Морщинки в уголках губ, потухшие глаза его изменили не в лучшую сторону. Странная штука жизнь. – Не приходите. Не затрудняйте себя. Я ничего особенного не сделала. И вы не должны мне ничего. Это просто нормальный человеческий инстинкт. И на вашем месте я бы не размахивала монтировкой на глазах у дочери.

Я и вправду не хочу его видеть, и малышку не хочу. Слишком болезненные воспоминания. Слишком страшная встреча. Все слишком, чересчур.

– Вы не на моем месте, – рычит вепрь.

Он прав. Я никогда не буду на его месте. Потому что у меня нет того, что имеет он.

– Конечно, – соглашаюсь. Потому что спорить с зазнайкой глупо, да и в принципе он недалек от истины, – поэтому просто скажите, сколько сейчас времени?

– Странный вопрос, – хмыкает мой собеседник. – К четырем уже подходит. Вы торопитесь?

Я закатываю глаза. Времени до встречи с подругами почти не осталось. Правда больница, в которую меня собираются везти находится в двух шагах от дома. Эх. Не светят мне сегодня обновки. Придется надевать платье, в котором я ходила на Мойвино дефиле. Девчонки меня четвертуют.

– Только попробуйте сбежать! – нахальный голос выдергивает меня из моих мыслей. Он смотрит на мой мыслительный процесс, насмешливо приподняв бровь. Или у меня на физиономии написано, что я не собираюсь прохлаждаться на больничной койке. – Я вас все равно найду, и выдеру как сидорову козу.

– Ну что вы, – хлопаю я ресничками, пытаясь принять вид невинной овцы. Найдет он меня, как же. Самоуверенный хлыщ. – Буду лежать, как привязанная, пить кисель больничный и вспоминать нашу встречу.

– А вы язва, – кривится он, и от этого становится более человечным, что ли.

– Я стараюсь, – награждаю его и малышку, которую этот странный мужчина нежно прижимает к себе, прощальным взглядом, прежде чем двери автомобиля с лязгом захлопываются. Надеюсь, что больше я их не увижу. Эта маленькая куколка прекрасна, но она не моя. Не моя.

Голова гудит как корабельный колокол, когда я наконец прихожу в себя. Маришка рисует своих любимых сверхсуществ, высунув язык, кажется на договоре с корейцами. Странно, обычно девочки любят принцесс и единорогов. А у моей дочери какой-то сбой в системе. Мелкий шерстяной уродец ползает по моему столу, и судя по лужице на дорогой древесине, уже чувствует себя хозяином если не жизни, то положения. Баловень судьбы, блин.

– Я отвезу тебя к бабушке, – проталкиваю слова сквозь пересохшие связки, проклиная себя за малодушие. Но мне срочно нужно расслабиться, иначе мой мир грозит взорваться.