Денис Славиков - Сначала я придумал чувства в пилюлях

Нужные вещества, отвечающие за желанные чувства, вклинивались бы в определённые мосты памяти, предварительно обработанной, и, тем самым вызывали бы полноценное ощущение пережитых конкретных ситуаций заново, как в первый раз, ещё и индивидуально для каждого. Так можно было бы вернуться в прошлое, хоть и ненадолго, но в такое красочное и практически реальное прошлое. Тем самым, желанные чувства стали бы значительно краше и натуральнее.

Определить положенные отделы, где, например, у меня хранились воспоминания о Лили, я смог, невозможным было – сконцентрировать и синхронизировать их с гормонами в одной пробирке.

Убив на поиски решения четыре месяца, я совсем не приблизился к успеху.

Наступила зима, война всё ещё не закончилась, печальных новостей было больше, чем хороших, бюджет сокращался (и это было заметно на инфраструктуре города, на ценах, а главное – на лицах людей).

Прошло пару недель. Я возвращался с учёбы позднее, чем обычно, так как у меня изрядно поднакопилось долгов по нескольким дисциплинам. Это и логично, с поисками идеи создания нужного механизма я совсем забыл про дела студенческие. Ожидая общественный кар на остановке, я отрубился на несколько минут, и меня разбудил чей-то кашель в толпе рядом. Я вспомнил о военном госпитале.

Специальные дисциплины в сумме с боевой подготовкой весьма изнуряли как моё тело, так и мою голову, и чтобы хоть как-то отдохнуть – попасть в госпиталь было самой отличной идеей, однако не самой простой. Первая ночь в медицинском учреждении была абсолютным блаженством. После ужина никаких строевых, никаких построений, а только отдых, водные процедуры и отбой. Блаженство улавливалось ещё тогда, когда я просыпался от негромкого кашля какого-нибудь соседа по палате. Никакого резкого подъёма: растянутое пробуждение на несколько десятков минут.

Это чувство затем стояло на прилавке под названием «Удавшееся утро». Также оно входило в цикл «Тёплых».

Дома было тепло, но я всё же решил дополнительно разжечь небольшой камин. Добравшись до второго этажа, где и располагалась моя небольшая лаборатория (зато уже не при институте), я поставил виниловую пластинку, чтобы под лёгкие лейтмотивы поразмыслить над задачей, что впивалась и пожирала мою голову последние месяцы. В помещении стояла некая волшебная атмосфера: за окном мерцали фары проезжающих каров, тусклые огни соседних домов медленно протискивались сквозь усердно стремящиеся к теплу земли продрогшие снежинки. Каждая моя клетка безнадёжно скучала и ждала чего-то недосягаемого. Каждая моя клетка думала о том, что она, а, следовательно, и все остальные клетки, никогда не сможет познакомить меня со всеми интересными людьми во всём мире и во всех временах; что она не поглотит все впечатления от каждого в отдельности, впечатления яркие и такие нужные; что её носитель не заглянет во все неповторимые глаза, не уронит в память все уникальные слова, сказанные ему, не притронется ко всем рукам, тянущимся навстречу; что она рано или поздно растворится, не успев воплотить и малейшую часть от всего вожделенного.

Камин догорал, свет уже утих, винил закончился, мысли крутились вокруг прошлого, когда я заснул…

Через одиннадцать часов и семь минут я проснулся. Я неспешно встал, закутался в плед и подошёл к рабочему столу, на котором заметил какую-то коробочку. Рядом с ней лежала записка, которая несла лишь одно слово: «эклектика». Я не понимал, откуда она вообще там взялась, да и разбираться совсем не хотелось.

Я открыл коробку. Внутри лежала небрежно завёрнутая в тряпку непонятная округлая деталь с тремя небольшими прямоугольными отверстиями по бокам и коротким филоном снизу, сверху неё было что-то похожее на крепление. Я верным резким движением перевернул бумажку. На её обратной стороне было пояснение: первый путь – синтетические чувства; второй путь – анализ головных отделов; третий путь – кабель энергопитания на основе обратного тока в шестнадцатой степени; пипка – итог при отрицательной температуре в диапазоне от трёх до семи градусов Цельсия.

Тут же последний клочок сна исчез, а в голове всё сразу прояснилось.

Я побежал вниз, чтобы проверить замки и окна – всё было закрыто, никаких намёков на взлом и проникновение.

На календарь упал знаменательный день. После предварительной подготовки прибора к работе его оставалось только протестировать в моей системе. Приступил я к этому поздней ночью в своей лаборатории.