Светлана Ильина - В вихре времени

“Доношу Вашему сиятельству, что Василий Дмитриевич Елагин и Фёдор Васильевич Татищев во время ведения русской армией боевых действий с Наполеоном Бонапартом сошлись на дуэли 18 сентября 1812 года. Сия дуэль кончилась бескровно по причине вмешательства секунд-майора Саврасова и примирения сторон.”

Что же получается? Нынешнее состояние вражды между нашими семьями передаётся из рода в род? Странно. Отец ничего не говорил, да и ссор между ними раньше не было.

Теперь письма. Николай взял пожелтевший листок и с трудом разобрал подпись – Василий Дмитриевич Елагин . От деда! Столетней давностью повеяло от бумаги. Дед жил в имении жены Елизаветы. А значит сюда писал сыну – Константину…

С документами Николай разбирался всю ночь.

Марья заходила спросить, не надо ли чего принести? Лукич подкинул дрова в печку, чтобы барин ночью не замёрз в кабинете. Но Елагин ничего не замечал. В нём проснулась страсть к старинным документам, тем более что в них рассказывалось о его предках. Это ли не самая большая удача для историка?

Сентябрьское утро не спешило освещать дом Елагиных. Серые тучи закрывали солнце, словно тёплым одеялом, и света было мало. Николай устало потёр глаза. Он всё прочитал. Хозяйственный дед давал советы сыну по ведению дел в родовом поместье, сообщал о незначительных событиях жизни, упоминал о знакомых, которых Николай не знал, передавал бесчисленные приветы родни. Это было бы не очень интересно, если бы не одно письмо, которое резко отличалось от остальных тревожным тоном.

Николай смотрел на него и перечитывал снова и снова:

“Ты пишешь, что поблизости поселился помещик по фамилии Татищев. Прошу тебя, сын, не верь ему и не вступай с ним в дружеские отношения. Много вреда нанесли нашему роду дворяне Татищевы. Так говорил мне и мой отец Дмитрий Николаевич, я не прислушался к его совету. А после жалел, когда чуть не погиб бесславно по вине Фёдора Татищева. Не знаю, что произошло между нашими предками, но каждое поколение…”

Дальше Николай разбирал с трудом, но понял, что неприятности сыпятся на их род через Татищевых. Причину Василий Дмитриевич не называл, но Николай подумал, что эта участь может ждать и его.

“Не хотелось бы в это верить”, – поёжившись от утреннего холода, подумал он. Хотя, скорее всего, это совпадение, а причины вражды у каждого поколения самые разные.

Надо было собираться домой, в Москву. Николай выдвинул большой ящик – убрать туда документы, что обнаружил в нынешнюю ночь.

Луч солнца всё-таки проник в комнату и осветил письменный стол, обнажая его потёртости и сколы от неумолимого течения времени. Ящик внутри оказался пыльным, и Николай решил рукой протереть серый налёт. И вдруг, в конце ящика он наткнулся на предмет непонятной формы в мягкой плюшевой тряпице, который не заметил вчера вечером.

Он аккуратно взял его в руки и развернул ткань. Сон слетел с глаз. Внутри лежал ещё один медальон размером с ладонь. Ажурный узор из серебра на нём был почти чёрным от времени, однако Николай не думал о его древности.

С медальона на него взирала изумительной красоты женщина. Взгляд её чёрных с поволокой глаз был грустным, будто говорил: “Я знаю, меня уже нет, но вы посмотрите, как я прекрасна.” Белое лицо с нежным румянцем было изображено чуть в профиль, как бы не решаясь развернуться к смотрящему. Губы были сомкнуты без улыбки. Чёрные кудри обрамляли голову и рассыпались по обнажённым плечам.

Кто это? Николай не мог наглядеться. Наконец, он перевернул портрет и на обратной стороне прочитал: “Чаю воскресения мертвыхъ и встречи в будущем веке. Анна Павловна Татищева. 1782 год”.

Вот это новость! Николай снова сел в кресло, тупо глядя на подпись. Татищева? С кем она ждёт встречи? Почему отец мне никогда не рассказывал об этой красавице? Столько вопросов и ни одного ответа.

Стряхнув напавшее оцепенение из-за бессонной ночи, он всё убрал и закрыл ящик на ключ. Подумав немного, портреты матери и таинственной незнакомки Николай бережно сложил в чемодан, чтобы в Москве начать разгадывать очередную историческую загадку, которые он так любил.

Глава четвёртая.

Поезд в Москву прибыл рано утром. Николай, абсолютно не выспавшись, тяжело посмотрел на извозчика, когда тот заломил несусветную цену до Замоскворечья, но решил не спорить. Лучше уж заплатить, да скорее добраться домой. Коляска попалась с резиновыми шинами, потому и дорого, зато не будет трясти по булыжным мостовым.