Аида Янг - О, мой док…

– Зачем он ей? – часто моргая, чтобы прогнать навернувшуюся на глаза влагу, спросила женщину. – Зачем?!

– А то ты не понимаешь? – скривилась Зоркая. – Денег хочет. Зависимая она…

Об этом я прекрасно знала, но как? Как ребёнок ей сможет в этом помочь?

– Бред какой-то! – в ярости крикнула я. – Не понимаю…

– Да что тут непонятного. Продаст его и дело с концом, – произнесла она. – Ты как первый день на свете живёшь, Лика.

Боже… Невозможно просто… как такое вообще может быть?

– Елизавета Федоровна, это же… нет… Господи…

– Ты вот что. Лучше не нервничай, а найди хорошего юриста да денег. Дам тебе адрес Полянской, пойдёшь к ней и убедишь, – характерно пошелестев двумя пальцами, показала, как именно придется её убеждать. – Деньги решают всё. Уж я-то знаю…

– Да, – выдавила из себя, переваривая услышанное. – Всё сделаю, как надо.

Представив себе, что моего мальчика могут продать на органы или какому-то извращенцу-педофилу, стало совсем дурно.

– Ты уж постарайся, – вздохнула Зоркая. – Славный мальчишка. Так хочется, чтобы он, наконец, заговорил.

Заговорит! Обязательно, заговорит. Я всё сделаю, чтобы это произошло. На всё пойду ради этого.

“Скоро всё это обязательно закончиться,” – убеждала саму себя поднимаясь по ступеням на свой этаж к квартире, где жила последние четыре года.

Усталость с ног валила, а мысли о внезапно возникшей проблеме сдавливали грудь так, что мешали дышать в полную силу.

Я справлюсь. Всё сделаю, как надо. Найду Полянскую, поговорю, заберу ребёнка, и всё закончится, а пока мне были нужны очень горячий душ и хороший сон.

Открыв ключом входную дверь и не включая бьющий по глазам свет, вошла внутрь. Отбросила туфли в сторону, наспех повесила пиджак в шкаф на вешалку и торопливо принялась расстегивать молнию на юбке, желая, наконец, освободиться от узкого плена, что стягивал мои бёдра.

– Кайф, – выдохнула вслух, отбрасывая ногой её в сторону и желая туда же поскорее отправить блузку.

Свобода…

– Оу, детка, ты такая секси в этих чулках…– неожиданно раздался мужской голос, заставив меня вздрогнуть и резко наклонившись схватить с пола юбку, чтобы хоть как-то прикрыться.

– Сладких! – крикнула я, стараясь скрыть от его бесстыжих глаз свои обнаженные прелести. – Ненавижу, когда ты так делаешь! Скройся… – ткнула его кулаком в грудь, стараясь вытолкать за дверь кухни, из которой он так внезапно появился.

– Развратница, – этот гад едва сдерживал свой смех. – Не успела войти, как тут же оголяешься…

Да чья бы корова мычала… Не он ли не так давно по клинике щеголял, в чем матушка родила?

– Я к себе вообще-то пришла, – напомнила ему, ещё крепче прижимая к себе юбку. – А не к соседу сверху.

– А если бы к нему, то распустила волосы, оголила плечи и, томно дыша… произнесла б: “Я вся твоя, мой сладкий…”

– Иди к чёрту, клоун, – зашипела на него, затыкая ему рот своим словесным потоком. – Не дождёшься…

Вот когда он, наконец, закончит отбрасывать подобные номера? Зараза…

– Жаль…– притворно выдохнул он.

Приобняв меня за талию, распахнул передо мной дверь моей же спальни и пропустил внутрь.

– Но, ты подумай об этом, пока будешь переодеваться и размышлять над тем, чем будешь кормить зверски голодного и уставшего мужчину. В твоем холодильнике мышь повесилась, я проверял…

– У этого голодного мужчины, вообще-то квартира этажом выше. Снова заблудился? – шикнула, пытаясь сбросить с себя его, до дрожи горячие, пальцы.

Но его рука на талии лишь напряглась и притянула меня ещё плотнее к стальному торсу.

– Ты же знаешь, что я жить не могу без твоей стряпни, – выдохнул он мне в затылок, играя великого соблазнителя. – И… я верю, что ты не дашь мне умереть? Правда ведь, солнышко?

Вот же наглая рыжая морда! Когда-нибудь я заберу у него связку запасных ключей от своей квартиры. Прописался уже здесь. Поганец!

– Ну и бессовестный же ты, сладенький, – тряхнув головой, захлопнула перед его носом дверь, чудом не нанося ему травму. – Убила бы!

Так и хотелось ему врезать… Особенно после сегодняшней выходки.

– Просто признайся, что именно это тебе во мне нравится, – послышался за дверью мужской издевательский голос, а затем смешок. – Не задерживайся там, иначе войду и насильно отнесу к плите. Ты меня знаешь.

– Твою бабушку, Лёвушка! – выругалась, закатывая глаза. – У тебя, что, совсем в доме нечего поесть?!

– Там совсем беда, Лик! – шелестел его голос прямо за дверью, пока я искала свой домашний спортивный костюм, в который собиралась переодеться. – Сквозняк и ветер гуляют…