Сьюзи Литтл - Изнанка

– Хочу смотреть на реакцию мужиков, когда ты проходишь мимо них. У тебя такая сногсшибательная походка. Как у кошечки. Они все шеи себе выворачивают, когда ты мимо проходишь. А армяне так вообще кипятком писают. И если бы ты шла одна, они к тебе пристали бы. Но все видят, что ты идешь со мной и боятся подойти к тебе. Мне это нравится.

И снова я не знала как реагировать. Он с таким восхищением смотрел на меня, глаза так горели, что не было никакого желания возмущаться. Я лишь покорно продефилировала по всему парку впереди него. Но мне Андрей нравился, очень. Сама не знала почему.

Второй мой выходной пролетел как одна минута. Мы не могли оторваться друг от друга.

– Может, переедешь жить ко мне? – как бы невзначай спросил за завтраком Пушкин, когда на утро третьего дня я собиралась на работу.

– К тебе? – новость меня ошеломила. Такого мне ещё никто никогда не предлогал. Это предзнаменовало вступление в настоящую взрослую жизнь и объяснение с родителями, почему я больше не буду с ними жить.

– Ну, да. Будем жить вместе, – Андрей намазал на бутерброд масло, небрежно кинул сверху два кружочка лоснящихся от жира сыро-копченой колбасы, и дал его мне, – все-равно мы теперь пара. Мне хорошо с тобой, тебе со мной… Ведь хорошо же?

Он наклонил голову набок и внимательно посмотрел мне в глаза. Конечно мне хорошо с ним! Я и дальше так же хочу. Будь, что будет.

– Ну, давай попробуем. Правда, я дольше двух недель никого рядом с собой терпеть не могу. Надоедает быстро. Так, что, если надоешь, я уйду, потому что я кошка, которая гуляет сама по себе. И всегда ухожу оттуда, где мне плохо.

– Вот ты какая! – снова ловлю на себе его восхищенный взгляд. – Ладно, посмотрим, куда ты от меня денешься.

Взял меня за подбородок и одарил долгим глубоким поцелуем с привкусом сыро-копченой колбасы.

Следующим утром мне предстояло объяснение с родителями. От одной мысли об этом у меня дрожали поджилки.

– Явилась, наконец-то! – сложила мама руки на груди, едва я переступила порог квартиры. – Ты где была все эти дни? Что происходит.

Я робко достала дорожную сумку из кладовки. Смотреть матери в глаза было страшно. Не знала с чего начать. Тут ещё и папа присоединился. Он поставил ладони на свою мнимую талию и теперь напоминал огромную букву Ф.

– Ты где шлялась? – глаза отца матали молнии.

Хотелось вжаться в пол и стать неведимкой. Почувствовала как неосознанно вжалась в шею моя голова. Вдохнула побольше воздуха в лёгкие, зажмурилась и выпалила:

– Я ухожу жить к своему молодому человеку! – приоткрыла один глаз, земля вроде не разверзлась под ногами, но при взгляде на вытянувшееся лицо матери, поняла, что всё только начинается.

– Что-о? – искры, летящие из глаз мамы напоминали новогодние бенгальские огни. – Ты, что, уже не девственица?

Опомнилась. Пару лет назад на одной из вечеринкок, устроенных сокурсниками я лишилась своей драгоценности. И не потому, что безумно любила своего первого мужчину, сделавшего меня женщиной, а потому что комплексовала. Все подруги были уже откупореными бутылочками и посмеивались над моей невинностью. Я одна в своей группе оставалась девственицей. Тем вечером я сильно набралась вина. Появилось игривое настроение, а тут под руку попался первый мачо на курсе. Все девчонки обмирали при виде его. Ну и… Но не рассказывать же об этом матери. Пошадила её родительские чувства:

– Мне уже девятнадцать лет, я совершеннолетняя уже. Имею право. К тому же он мой первый мужчина.

– Что? – взревел отец.

– Ничего! – я осмелела от сознания своей взрослости.

– И кто он? – было видно, что мать пытается себя сдерживать.

– Ему двадцать пять. Как-нибудь познакомлю вас, – я деловито складывала вещи в сумку.

– И что, ты так и отпустишь её? – отец накинулся уже на мать.

– А что я могу сделать? – начала оправдываться матушка.– Она вон, видишь, взрослая уже.

И они молча, не проронив больше ни слова наблюдали за моими сборами. Я лишь облегченно вздохнула. Все прошло не так плохо. Хвала небесам.

С того дня началась моя самостоятельная взрослая жизнь. Ну, как самостоятельная? Отдельная от родителей-да, а вот самодостаточности Андрей лишил меня почти сразу. В первый же день он потребовал от меня уволиться с работы:

– Я хочу, чтобы ты по ночам была дома, а не обслуживала каких-то там пьяных мужиков.

– Но, я же зарабатываю неплохие чаевые, больше, чем моя зарплата, – попыталась возразить я.

– Я сам хорошо зарабатываю. Моих денег хватит нам обоим. У моей девочки нет необходимости работать, – с этими словами Пушкин заласкал меня поцелуями и я расстаяла, подчинилась его требованиям.