Элла Чак - На голубом глазу

И пошла на свидание с парнем, который ничего ей не прислал, а нарисовал следами ботинок сердечко на нечищеной от снега спортивной площадке, уже тогда она выбрала Марка, который выбрал её.

Диану любили (завидуя или ревнуя), но ее любили все. Даже я, пытаясь изо всех сил подражать на первом курсе и на втором. Немного на третьем, пару семестров четвёртого, пока на пятом не прекратила пытаться окончательно. Я перестала бороться с ней или против нее. Перестала примерять накладные шиньоны на вещевых рынках и любоваться белизной своих зубов, приклеивая в зону улыбки белые лепестки от розы. Зубы в конце концов отбелила в стоматологии, волосы… остались кудрявыми и рыжими.

Становясь старше, вместе с нами взрослела и та самая толерантность с самоучителями и наукой, орущих из каждого утюга голосами коучей – люби себя такой, какая есть. Ты уникальна! Ты единственная! И ты неповторима, как не могут быть похожи все цветки в букете, ведь каждый их них – уже цветок.

Я не была орхидеей, не была Цветковой, но я родилась цветком, достойным любви и солнца, как любая Диана, Оксана, Таша, Катя, Света, Нина, Сулико и Марина – я уже была, и этого достаточно.

И я училась любить себя, но уже после универа, когда прошли мои прыщи, оставив на память несколько заломов на изгибах возле лба и щек. Я свыклась с «младенцами» внутри коленок, дав им имена «Мики» и «Маус» и веснушчатой кожей, склонной к пигментации, своими кудрявыми рыжими волосами. Белизну зубов экономила, бросив баловаться сигаретами, черным чаем и тройным экспрессо, занялась плаванием, работая над принятием тела и смелостью оголиться в людных местах (но купальники все еще покупала для серферов – с шортами и рукавами), а получив диплом с отличием академии номер ноль, уехала на стажировку в косметическую компанию, базирующуюся в Шанхае.

Так и жила – загруженная работая, но пока еще без кошки.

К счастью, мы с Дианой Цветковой теперь живем в разных странах. Лучше я буду любить ее дистанционно и не бояться, что, выйдя швырнуть рассортированный мусор по контейнерам, встречу выходящего из трехэтажного Порше Марка Зыкова.

Получив приглашение на свадьбу (электронное, ведь Диана по-прежнему защищал мир во всем мире и боролась за сохранение любого ресурса), мы с Линой обсуждали предстоящую поездку, сидя в кафе.

– Что скажешь? – спросила Лина, пока мы потягивали жасминовый чай на городской веранде, принюхиваясь к теплу уходящего лета.

Кудрявые листья кленов чувствовали приближение осени и все больше тянулись к земле, а не к небу. Лина смотрела на меня весьма двусмысленно. Так могут смотреть только девушки, решающие в голове одновременно теорему Ферма и что надеть на свадьбу, не в силах выбрать, какая же проблема сейчас важнее.

А проблема у нас с Линой была. И даже две. И даже три. И если честно, мне не хотелось считать, сколько всего проблем у нас имелось. Мой разум постоянно строил логические цепи – последствия каждого следствия и потому, что свадьба Дианы маячила на горизонте с отметкой «ниже ожидаемого», мне было не по себе признаваться в этом Лине. И потому я сосчитала коричневые тростниковые кубики в сахарнице, официантов в зале и сколько раз услышала бряканье чайной чашки со столика за спиной.

– Ев, только не говори, что нас ждет полный писец на этой свадьбе?

Лина сдула мне на юбку пудру морковного торта, посыпая его бадами, что всегда таскала в сумке.

– Это из-за Марка, да? Он все испортит? Потому что будет там! И ты будешь! И его бывшая Диана!

Она знала, что, сидя напротив я не вслушиваюсь в шепот лета, не наслаждаюсь августом, верандой, морковным пирогом. Вместо этого, я генирю цепочки «А что если…» пока Лина болтала сама с собой:

– Марк много крови тебе попортил в универе. Ты страдала по нему, а он гулял и гулял с Дианой, пока ты давилась пеплом в шампанском. Будешь? – протянула она пакетик с белой «мукой».

Я покачала головой, отрицая и первое, и второе:

– Марк не будет помехой, Лина.

– А что тогда? Я знаю, когда ты вот так молчишь, твой идеальный план всего на свете выглядит не идеальным. Давай, говори. Кто сорвет нам свадебную тусу?!

– Пока не разобралась, Лин, – рисовала я на пудре своего морковного торта контуры глаза – ресницы, зрачок… – это тебе не заурядная киношка.

– Это лучше! Это жизнь, Ева! Здесь и сейчас, посмотри! – призывала она меня оглядеться по сторонам, – вон, радуга внутри фонтана, видишь? Внутри россыпи брызг! А вон, белые голуби на козырьке воркуют, а снизу клетка с канарейкой, посмотри, как голуби заглядывают внутрь форточки. А вон там, вот там за столиком сидит парочка и пьют лавандовый раф. Стол квадратный, а они сидят на одной прямой и жмутся друг к другу. Такие милые, влюбленные… Прекрати думать «что если», посмотри на то, что сейчас. Живи вот тут, в кафе. Пей чай с пирогом, начни любоваться, в потом и жить тем, что видишь, Ева!