Юлия Дитрих - Не отпускай меня

Вере нравились простые разговоры, которые они вели с Прокофьевной. И хотя это не было целью, но как-то так получалось, что чаще Вера рассказывала о себе. Старая женщина слушала не перебивая, и, когда Вере уже казалось, что знахарка задумалась о чём-то своём, она неожиданно задавала вопросы, которые вели к следующей, а потом и к следующей истории.

Начала Вера историю с краха своего брака и с того, как внезапно она, больная и беспомощная, оказалась в поезде. Если бы не проводница Наталья, то оставленная на милость судьбы Вера не знала, куда бы её привело путешествие. И вот вечер за вечером, коротая часы в компании Прокофьевны, Вера рассказывала свою жизнь главу за главой. Сумерки наполнялись тихим голосом рассказчицы и терпким запахом травяных компрессов.

Две с половиной недели назад Вера стояла на перроне родного городка. Она горела нетерпением сесть в поезд и никогда больше не видеть эти узкие, словно синим опиумным дымом одурманенные, улочки. Не видеть и не вспоминать замощённую истёртым гранитом площадь, к которой все эти улочки вели.

Вера боялась, что, если сейчас она обернётся, оторвет хоть на мгновение взгляд от поворота, из-за которого должен показаться поезд, один из этих предательских переулков снова затянет её обратно. Город снова утянет её в свой желудок, и она уже никогда из него не вырвется. Тогда Вере казалось, что именно от этого страха по шее бегут ледяные струйки пота и холодеют кончики пальцев. Она только крепче сжимала в руках сумку и про себя, словно молитву, прочитывала бабушкину колыбельную.

− Колыбельную? – неожиданно заинтересовалась Прокофьевна.

Вера кивнула:

− Детскую колыбельную.

Эту песенку ей в детстве пела бабушка. Слова были простыми, но даже на взрослую Веру они действовали успокаивающе. Поэтому порой она читала слова незатейливой песенки, как мантру.

Ты засни, усни, малыш.

Расстелилась за окошком ночь.

Крепко и спокойно спишь,

Прогоню твои я страхи прочь.

Колыбель качаю я твою,

Не покину дома до утра,

Песню тихим голосом спою,

Спать, малыш, пришла пора.

Засыпай, засыпай,

Про меня не забывай,

Рядом молча посижу,

Сберегу, усторожу.

Вера напела песенку, а Прокофьевна задумчиво покачала головой:

− Оберег… − Сказала она и на вопросительный взгляд Веры пояснила:

− Порой любовь наших близких наполняет слова силой. Они их повторяют, вкладывая особое значение. И от этого повторения слова становятся чем-то большим − оберегами.

Вера помолчала, пробуя эту мысль на вкус, и поняла, что именно так, наверное, она и воспринимает эту односложную песенку, как что-то такое, что в этом мире сможет уберечь от любой беды.

Только вот не смогло. От многого мне уберечься так и не удалось.

− Знаешь, есть такой простой оберег от нехорошего глаза, – продолжила Прокофьевна. − Если видишь у человека глаз недобрый, то повторяешь про себя: «Соль ув очи, соль ув очи». Способ простой – знай, повторяй себе эти слова, пока взгляд не прервётся. А, думаешь, как такое слово родилось?

− Как? – заинтересовалась Вера.

− Ну кто ж теперь скажет, как, − с усмешкой, спрятанной в глубокие морщинки вокруг глаз, Прокофьевна цокнула языком и повела бровями, растягивая нить Вериного любопытства.

− Ну! − Совсем по-детски запротестовала Вера, – Нечестный ход!

− Нечестный, − с улыбкой согласилась Прокофьевна, всё ещё наслаждаясь своей уловкой. Потом решила-таки досказать:

− Я так думаю, − дав этим словам повиснуть в воздухе и отстояться до тишины, она продолжила, − Думаю, на злой взгляд или слово подлое пожелала одна баба другой «Соль тебе, чертина, в очи!». А теперь, видишь, молва разнесла, и словами этими оберегаются в деревнях от сглаза. Вот тебе и сила слова…

Вера улыбалась самобытным рассказам знахарки.

***

Любовь близких наполняет слова силой.

Прокофьевна ушла, а Вера лежала в кровати и никак не могла уснуть. Она знала, что в этих словах есть правда. Такую любовь она знала благодаря бабушке с дедушкой.

В их доме царило счастье. Оно распространялось и на Верочку, которая была очень похожа на деда. Бабушка любила мужа безраздельно. По теплу, радости и уюту их понятной жизни и определённости отношений Вера скучала до сих пор, хотя ни бабушки, ни дедушки не было на этом свете уже много-много лет.

Вере было с Прокофьевной легко. Без стеснения и сомнений она рассказывала ей о своей жизни. Сегодня знахарка спросила у неё: