Мы уединились, все шло по плану.
В самый последний момент Ирине захотелось покурить.
Я не возражал; каждый имел право на свои привычки.
Тем более, что появилась возможность заняться гигиеной; в своем номере соседство пешечника лишило меня удовольствия даже от этого приятного процесса.
Я мылся без спешки, но когда вышел из душа, ее еще не было.
Стояла тишина, еще более тихая из-за чьих-то отвратительно молодых голосов, булькающих в коридоре.
Под окном горели нервные оранжевые фонари, их свет отражался от потолка, дрожал в бутылке, стоящей на столике между кроватей.
Осень подступила всерьез; стемнело рано, ночь была прохладной.
В этом постоялом дворе халатов не выдавали. Я завернулся в простыню, потом накинул одеяло.
Некстати вспомнились теплая порностудия и ее хозяйка в красно-черной рубашке.
Я поежился, вытащил пробку, плеснул немного в стакан, выпил одним глотком.
Гостиничный коньяк был дрянным.
Ирина задерживалась.
Согреться никак не удавалось.
Вторая порция показалась уже не такой противной, как первая: видимо, дешевый алкоголь быстро сместил восприятие.
По столу запрыгал сонной лягушкой, потом заверещал мобильный телефон.
У меня на звонок был поставлен « Призрак оперы », тут раздался зашитый рингтон. Да и вообще, свой мобильный я оставил у себя, не желая ни с кем разговаривать.
Иринин, я, конечно, не собирался брать, но машинально взглянул на дисплей.
Там значилось имя « Боря ».
Поскакав и поквакав, телефон угомонился.
Я налил себе еще.
Снова зазвенело; теперь звонил некий Коля.
Судя по всему, у Ирины имелся богатый спектр знакомств.
Она приехала из Саратова, но абоненты могли оказаться кем-то из малочисленных коллег по митингу.
Решив не мелочиться, я налил полный стакан и освоил одним махом.
Стало почти хорошо.
Ненужные воспоминания о Нателле ушли на третий план.
На второй отошла Ирина – которая, вероятно, была перехвачена Борями и Колями на междусобойное увеселение.
На первом осталась лишь темная, спокойная пустота.
В моем номере, вероятно, уже было приемлемо.
Черно-белый коногон – как и все чрезмерно порядочные люди – ложился с курами. В моем номере ждал покой.
Но вернуться туда я не мог.
Замки в чертовой гостинице были устроены так, что запертая снаружи, дверь не открывалась изнутри.
Сам я этого не проверял, однако слышал за обедом.
Вероятно задумка отсекала форточных воров, которые не смогли бы выйти в коридор с баулами и чемоданами.
Я оказался запертым тут невесть до какого времени.
Ждать Ирину для продолжения уже не осталось смысла.
Подумав, я опрокинул последнюю порцию коньяка и перебросил тяжелеющее тело на кровать.
Телефон оживал еще несколько раз, раскидывал себя недобрые отсветы.
Но это было уже во сне и меня не волновало.
-…Пё-сик, пё-сик, бе-лый херик…
Я вздрогнул и открыл глаза.
Ирина сидела на краю кровати.
– Это… что? – спросил я, еле слыша свой голос.
– Это стихи. Только что сочинила.
– Так не в рифму же!
– Зато здорово.
Я все-таки попытался поймать губами коричневый Иринин сосок, показавшийся в вырезе ночной рубашки.
Она отпрянула, поднялась.
– Вова, не надо! Времени нет!
– Но…
– Потом, потом! Вставай давай! Вставай, иди к себе. Резеда вот-вот вернется.
– Какая, к черту, резеда? – возмутился я. – Все цветы давно завяли!
– Резеда – моя соседка из Казани. Иди, иди. Встретимся внизу на завтраке. Там и поговорим.
Ко мне вернулась чувство реальности.
Я вскочил, торопливо оделся и поспешил восвояси.
Перед грядущим днем следовало хотя бы побриться.
– Ты что, вернулась только сейчас?
Ресторан был полон утренним гомоном; мы сидели вдвоем за маленьким столиком в углу.
На нас никто не обращал внимания, здесь все оставались чужими друг другу.
Кофе был таким же отвратительным, как и коньяк – хотя, возможно, так лишь казалось.
– Нет, часа в три.
Ирина покачала головой.
Светлые волосы колыхнулись, очки блеснули без эмоций.
– Просто ты был пьяный, как пиписька. Спал на Резедушкиной кровати, бесконтактный, ничего не слышал.
– Ничего?
– Ничего. Не слышал, не видел, не реагировал. Хотя я включала свет, уходила и возвращалась.
– А где ты была? – поинтересовался я.
Оправдываться в своем « бесконтактном » состоянии я не собирался.
Не моя вина была в том, что пять минут затянулись на несколько часов.
Читать дальше