Виолетта Роман - Дай мне любить тебя

Глава 3

– Ты не хочешь мне сказать, кто это был? – Лиза выглядит недовольно.

Достаю из кармана пачку, осталась последняя сигарета. Вставляю ее в губы, забираю пакеты с едой из багажника, молча захлопываю его крышку.

– Верх, вы чего так долго? Шашлык уже почти готов, а бухла нет, – из дверей загородного дома выходит Птаха. Лиза, понимая, что так и не дождется ответа, фыркает и проходит мимо брата в дом.

Я отдаю ему пакеты.

– Здесь все. Я сейчас буду…

Не дожидаясь от него ответа, срываюсь в сторону реки. Подхожу к воде и усаживаюсь прямо так, на камни. Кажется, в любой момент взорвусь. Снова накрывает. Это ж надо было встретить ее. Съездил, называется, за бухлом в магаз с сестрой друга.

Два месяца, как мог, держался. В завязке от нее. Как робот, как винтик механизма. Не думать. Не сожалеть. Подыхал каждую минуту своей жизни, без нее подыхал… Твою мать! А она в машине, на заднем…

Затянулся сильнее, прикрыл глаза, выдохнул. Столько ненависти в глазах ее. Знаю, что не должен, знаю, что права не имею даже говорить, но пальцы сами собой набирают ее номер. К уху телефон приложил, внутри дрожит все, как у девственницы. С губ смешок слетает, а потом разочарованием накрывает. Это гадкое чувство все органы выжигает, в узел стягивает.

Абонент вне зоны доступа.

Два месяца уже вне зоны доступа. Будто меня это удивить должно, будто я не срывался, не набирал ее, желая голос услышать. Через неделю сорвался. Набухался тогда в хлам и позвонил ей, а она вне зоны доступа. С тех пор, как подорванный, каждую еб*чую ночь, лежа в кровати казармы, звонил ей. И каждый раз вне зоны…

Прикрываю глаза, растирая лицо ладонями. Воспоминания снова накатывают, и снова это удушающее чувство давит.

Два месяца назад

Сжимаю телефон в руках. Экран, как и буквы, расплываются. От нее пришло сообщение. Понимаю, что ничего хорошего, но надежда… долбанная сучка никак не отпускает. Дурак.

« Я забрал ее у тебя, неудачник. Я хотел этого с первого дня, и это оказалось легче, чем я думал…»

Внутри все вскипает. Мои легкие горят, им мало места в грудной клетке.

Тварь! Какая же он тварь! Сука! Горло дерет крик. Хватаю первое попавшееся под руку, стул летит в стену.

– Илья! Эй!

За спиной стоят друзья. Музыка глохнет, девчонки испуганно жмутся к стенке, парни на стреме. Никто не подходит – боятся. Каждый их низ трясется, как щенок…

– Илья… – Марго появляется в дверях. Мой взгляд скользит по ней. Какого черта еще ей тут надо?!

– Я сказал тебе выметаться! Я сказал или нет?!

Она напугана, но упрямая, как моя мать. А я устал от этого спектакля.

– Илья, но…

Срываюсь к ней. Понимаю, что внутри так много боли, ее не удержать. Она сама виновата, сама пришла. Хватаю ее за рукав, разворачиваю и грубо выпихиваю из зала.

– Ай, больно!

– Отъ*бись уже от меня! Я сказал тебе, между нами ничего нет и быть не может!

Я видел, как она наслаждалась. Там, в баре, когда я нес эту пургу, когда отталкивал ту единственную, в ком вся моя жизнь, Марго кайфовала каждую минуту.

– Илья, твоя мама…

Она только что плеснула бензина во вспыхнувшее пламя. И это не пожар, это чертов взрыв.

Схватил ее за ворот, встряхнул так, что едва не упала.

– Пошла на х*й и ты, и она.

Отталкиваю ее. А перед глазами снова сообщение от ублюдка Никиты. Вика с ним! Я сам, своими руками толкнул ее к нему!

Но она ушла… она не стала меня слушать, никогда, бл*ть, не доверяла! Как всегда решила проблему – перестала брать трубку! А когда я нашел ее… она была с ним… Бл*ть, он так смотрел на нее! Эта падаль волосы ее трогал, и я сорвался. Я думал, что уничтожу его… просто накрыло. Никто, никто не может трогать мое. Никто не имеет права, а он посмел. Этот наглый ублюдок, которому не раз говорилось об обратном.

Осознание происходящего накрыло. И это так охренительно больно, что разрывает. Изнутри разрывает на части.

Она ушла с ним.. тогда… Вика даже не поняла, какая он мразь, она стояла и смотрела на меня будто на животное… А я подыхал. Она обещала не оставлять. И оставила. Уехала с ним.

Я стоял и смотрел в след скорой и понимал, что я снова один. Что этот бл*дский мир продолжает проверять меня на прочность. А я так устал, я так за*бался. Сначала отец, теперь мать. Надоел вечный шантаж. Они все постоянно грозятся уйти. И я должен, я вынужден делать всякую херь, только бы сохранить что-то, только бы не остаться одному.

Я думал, она чувствует меня, понимает. Думал, что ее глаза никогда не посмотрят так на другого. Тогда ночью я ловил ее стоны и понимал, что впервые раскрылся перед кем-то. Перед ней. На полную раскрылся, грудную клетку вспорол и показал ей своей сердце. Все страхи свои, которые так тщательно прячу за стеной пох*изма.